Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

рассказа о посольстве новгородцев к Святославу, став своеобразным, если так можно выразиться, "историческим реваншем". Символично, что в первом случае новгородцам дали по их просьбе "робичича", а во втором — представителя младшей ветви.

Но, если такая трактовка верна, непонятно, почему новгородские летописи, фактически дословно, повторяют рассказ ПВЛ о Святославе и новгородцах?[1151] Cвидетельствовало ли это об их добросовестном отношении к источнику, или их вполне удовлетворял идеологический потенциал рассказа? Не будем забывать, что текст, выйдя из под пера автора, начинает жить самостоятельной жизнью. Смысл, который в него вкладывает создатель, никогда не воспринимается читателем адекватно. Нередко же, восприятие читателя существенно отличается от замысла автора. И чем длиннее история текста, тем шире пропасть такого несоответствия. Новгородцы вполне могли усматривать в данной летописной конструкции подтверждение своего исконного права брать на княжение угодных им князей, право "вскармливания" собственного князя[1152]. Показательно, что Владимир, был молод, и нуждался в опеке Добрыни. Таким образом, новгородцы его "вскормили", подобно Мстиславу. Более того, Владимира новгородцам "дал" Святослав, а Мстислава — Всеволод. Тем самым, и тому, и другому обеспечивалась высокая внешняя санкция, преодоление которой было не во власти воспротивившимся их княжению в Новгороде киевским князьям Ярополку (сыну Святослава) и Святополку (племяннику Всеволода). Ведь санкция, исходящая от отца и дяди, выше, чем, соответственно, санкция от сына и племянника.

Отмеченные известия Константина Багрянородного и ПВЛ не проясняют в полной степени ни статус Новгорода в расширяющемся и усложняющемся суперсоюзе "племен", ни статус первых, присылаемых из Киева новгородских князей. В начале ХI века Ярослав "урокомъ дающю дань Кыеву 2000 гривен от года до года, а тысяще Новегороде гридемъ раздаваху; и тако даяху въси князи новгородстии, а Ярославъ сего не даяше къ Кыеву отцу своему"[1153]. К какому времени относится начало такого ("тако даяху въси князи новгородстии") положения дел (в Новгороде до него сидели, как мы помним, Святослав и Владимир, а "по святом крещении" Вышеслав[1154]) — неизвестно. Мы не знаем и происхождения этой дани. Возможно она взималась не со словен, а с других "племен" и перераспределялась в Киев через посредничество Новгорода. В любом случае словенам было выгодно сокращение поставок в Киев[1155].

Таким образом, в середине Х века, если опираться на письменные источники, ядром развивающегося суперсоюза "племен" являлась территория, очерченная городами Киев, Вышгород, Чернигов, Любеч (полянская земля включая, возможно, западно-северянское пограничье), Смоленск (смоленские кривичи), Новгород (словене). Она охвачена 3-й, высшей стадией интеграции. Именно здесь располагалась зона наиболее активного славяно-скандинавского синтеза. "Cлавинии" (волыняне [лендзяне?], северяне, дреговичи, древляне, часть кривичей) Константина Багрянородного, платившие дань Руси, находились на второй стадии интеграции по отношению к Киеву. Наконец, некоторые племена вступали в военный союз с Киевом. Таковыми могли быть перечисленные ПВЛ в конце списка участников похода 907 г. на Константинополь вятичи, хорваты, дулебы, тиверцы. Характерно упоминание тиверцев и среди участников похода 944 г.

Сложнее обстоят дела в отношении районов Ростова, Белоозера, Мурома, Изборска-Пскова (о Полоцке речь велась выше). При анализе текста летописей, на время забывающих о них и вновь вспоминающих в связи с действиями князя Владимира, создается впечатление, что ситуация со времен Рюрика не менялась, и они по прежнему были привязаны к основному ядру 3-й стадией интеграции. В пользу этого же свидетельствует и анализ археологических данных. Именно в первой половине Х века "восточная торговля достигает апогея". Важнейшую роль в ней играют район Ростова — Ярославского Поволжья, Мурома. Интересно, что клады-гиганты дирхемов "размещены на главных коммуникациях от Булгара к Балтике (Муром, Полоцк, Великие Луки, устье Волхова)"[1156]. Тогда же усиливается норманнское присутствие на северо-востоке[1157]. В пользу этого свидетельствуют и восточные авторы, рисующие картину оживленного торгового обмена с участием русов и упоминающие 3 центра (группы) русов, с одним из которых, "Арсой" ("Арсанией"), некоторые исследователи, небезосновательно, отождествляют Ярославское Поволжье и район Ростова[1158]. Что касается псковских кривичей, то они, видимо, находились в орбите влияния Новгорода. Там так же зафиксировано заметное присутствие скандинавского элемента[1159]. Несомненно, что связь территорий прежних субъектов Северного суперсоюза с Новгородом, Смоленском и Киевом поддерживалась оживленными контактами на Волго-Окском и Днепровском торговых путях и их ответвлениях. Очевидно, что и в Новгороде, и в Киеве прилагали все усилия по удержанию позиций в этих стратегически важных пунктах. Данное обстоятельство обусловливало общность интересов Киева и Новгорода.

Следовательно, мы можем предполагать, что не только территория вдоль пути из "Варяг в греки" находилась на третьей стадии интеграции, но и изначальная территория Северного суперсоюза. Лишь Полоцк на определенном этапе, вероятно, выпал из этой обоймы, до взятия его Владимиром в 980 г. (по ПВЛ). В середине Х века, после погрома, устроенного Ольгой, 3-я стадия интеграции распространяется на древлянскую землю[1160]. Походы Святослава ввели в круг данников вятичей. Вероятно, контроль за данной территорией осуществлялся из Мурома и Чернигова. Большая часть вятичской территории была охвачена третьей стадией интеграции, видимо, при Владимире Святославиче. Однако еще во второй половине ХI в. Владимир Мономах воевал с неким Ходотой и его сыном[1161].

Завершение формирования суперсоюза с центром в Киеве приходится на правление Владимира Святославича, когда происходит окончательное подчинение под дань восточнославянских племен, а в важнейшие центры назначаются княжеские наместники[1162]. Показателен сам перечень столов, на которых оказались сыновья Владимира: Новгород, Полоцк, Туров, Ростов, Муром, Владимир [Волынский], Тмутаракань и Древлянская земля ["Деревехъ"][1163]. Из описания последующих событий известно, что в Пскове княжил Судислав Владимирович[1164]. В Смоленске более поздние летописи помещают Станислава Владимировича[1165]. Если принять во внимание точку зрения С.В. Белецкого на происхождение Пскова, то получается, что Судислав сидел в "Изборске" "Сказания о призвании варягов", тогда как будущий средневековый Изборск был основан на месте разрушенного варягами городища (Труворово) в 40-е гг. XI в.[1166].

Как видно уже из вышеприведенного перечня, процесс назначения наместников не был единовременным. В Новгороде, Полоцке, Ростове, Муроме, Изборске мужи были посажены еще Рюриком, в Смоленске — Олегом, в древлянской земле, видимо, — Ольгой (Святослав там посадил сына Олега[1167]). То есть, указанные центры (под вопросом — Полоцк) уже к тому времени были охвачены высшей стадией интеграции в рамках суперсоюза.

В отношении остальных точной информации нет. Если принять во внимание "лендзян"-волынян Константина Багрянородного[1168], то эта территория рано входит в круг данников Киева. Однако сам город Владимир-Волынский, если исходить из названия, был основан Владимиром Святославичем как важный форпост на западном и юго-западном направлении русо-полянской экспансии. Видимо, это произошло