Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

в период борьбы за Перемышль и Червен — предмет соперничества с Польшей и, возможно, Чехией. В данной связи интересен поход Владимира на хорватов, помещенный в ПВЛ под 992 г., о результатах которого умалчивается[1169]. Важное значение города отразится и в "завещании" Ярослава, когда он войдет в круг главнейших центров Руси, в которых вокняжатся Ярославичи[1170].

Дреговичи ("другувиты") упоминаются Константином Багрянородным в той же связи, что и "лендзяне". Обстоятельства окончательной интеграции этой территории в состав Киевской Руси не ясны. Упоминание Туры, от которого "Туровци прозвашася"[1171], возможно лишь изложение этимологической легенды[1172]. Однако, представляется, что здесь содержится и известный намек на пришлый характер княжой власти, и на ее связь с одним из норманнских вождей, отношение которого к Рюриковичам, как отмечалось выше, не известно.

Тмутаракань, не славянская по этническому облику, вошла под протекторат Руси, судя по всему, при том же Владимире[1173]. Правда, А.П. Новосельцев полагает, что это произошло при Святославе, после взятия Саркела. Однако, "зная смутное упоминание у Иакова Мниха войны Владимира с хазарами, можно полагать, что этому князю пришлось восстанавливать русскую власть и на Тамани…"[1174].

Наконец, мы не знаем какие города "раздая" Владимир отобранным им варягам, после утверждения в Киеве[1175]. Вероятно среди них были и некоторые из вышеперечисленных.

В исторической литературе неоднократно обращалось внимание на то, что многие "племена" приходилось покорять повторно, как следствие весьма слабой их интеграции в рамках формирующейся Киевской Руси. Вряд ли возможно ставить под сомнение реальность такого положения дел. Однако, повторные походы, на наш взгляд, могли быть вызваны не только попытками "племен" освободиться из под "опеки" Киева, но и выходом их на третью стадию интеграции. Какими средствами это достигалось, видно на примере древлян[1176]. Возможно этими обстоятельствами объясняется и поход Владимира на радимичей, которые, по свидетельству ПВЛ, были подчинены еще Олегом[1177]. Само выражение, подытоживающее результаты акции ("и платять дань Руси, повозъ везуть и до сего дне"[1178]), содержит указание на новый характер зависимости, который сохранялся и во времена летописца. То же самое можно предположить и в отношении двух походов на вятичей[1179].

Насколько болезненным был для данников процесс перехода со 2-й стадии интеграции на 3-ю, свидетельствуют и отечественные, и иностранные источники. Особую ценность представляют известия о древлянах, которые содержатся в ПВЛ под 945–946 гг. На момент убийства Игоря, древляне сами управляли собой: у них были свои князья (Мал — возглавлявший древлянское объединение, и князья отдельных, входивших в его состав "племен"), свои старейшины и верховный орган власти — вече. Выделение старшего города (Искоростеня), народное собрание которого, собственно, и принимало важнейшие решения, касающиеся Древлянской земли в целом, свидетельствовало о процессе трансформации "союза племен" в город-государство[1180]. Зависимость от Киева заключается в выплате дани, за которой приходят княжие мужи (Свенельд), или сам князь (Игорь)[1181]. Пережив как неизбежное бедствие пребывание сборщиков дани, древляне опять были предоставлены сами себе. Так было до тех пор, пока древляне не убили Игоря. Последовавшая затем многоплановая карательная экспедиция Ольги привела к ликвидации местных "племенных" институтов власти (сопровождавшейся уничтожением либо пленением древлянской знати) и к прямому правлению здесь киевских наместников[1182]. Таким образом, до погрома, учиненного Ольгой, Древлянская земля по отношению к Киеву находилась на 2-й стадии интеграции, а после погрома — перешла на 3-ю стадию.

Известия ПВЛ органично дополняются свидетельством Видукинда Корвейского о драматической борьбе западных славян с превосходящими силами германского императора. Из них мы видим, что разные формы зависимости славян воспринимались славянами по-разному, что наиболее неприемлемой являлась та, которая, согласно нашей классификации, наступала на 3-й стадии интеграции. Так, согласно Видукинду, император, стремясь отомстить за злодеяние славян, вторгся в "страну варваров". Послы от славян заявили, что их народ "хочет платить дань согласно обычаю, оставаясь на положении союзника[1183], тем не менее, они хотят сами удерживать власть в [своей] стране; они согласны на мир только на таких условиях, в противном случае будут с оружием бороться за свободу. Император ответил, что никоим образом не отказывается от мира с ними, но предложить его на любых условиях не может"[1184]. Эти известия тем более ценны, если учесть этнокультурную близость восточных и балтийских славян, их, примерно, равностадиальное развитие.

Таким образом, самым позорным считалось принять у себя наместников и тем самым окончательно покориться. Видимо поэтому наиболее ожесточенная борьба разыгралась на этом этапе и в Восточной Европе. Не случайно основная масса племенных центров погибает на рубеже X–XI вв. Как показывают археологические исследования, из 83 стационарно исследованных городищ IХ — начала ХI в. 24 (28,9 %) "прекратили существование к началу ХI в. Всего из археологически изученных древнерусских укрепленных поселений не дожили до середины ХII в. 37 (15,3 %) из 242 памятников. Гибель большинства из них на рубеже Х–ХI вв. объясняется не только ударами кочевников, но и становлением единого государства Руси"[1185]. Это яркий показатель того, что господство Киева распространялось не столько посредством "рядов", как полагают некоторые исследователи[1186], сколько с помощью насилия (следствием которого и были "ряды"). А Рюриковичи, в прямом смысле слова, утверждались на костях "племенных князей".

Распад родоплеменных связей, явственно обозначившийся ко второй половине Х века, способствовал активизации процессов трансформации племенных союзов в города-государства[1187]. Однако процесс этот протекал неравномерно. Если, например, на территории полян и словен первые симптомы организации общества на территориальных началах фиксируются, по летописям, по крайней мере, с конца второй трети Х столетия[1188], то в отдельных регионах вятичского мира родоплеменные отношения были сильны, видимо, еще при Владимире Мономахе. Таким образом, различия в темпах политогенеза и в характере интеграции между различными субъектами суперсоюза сохранялись. По мере оформления городов-государств происходила трансформация сложного (включающего в себя элементы, связанные разным уровнем интеграции) суперсоюза "племен" в федерацию земель (городов-государств) с центром в Киеве. Асинхронность политогенеза в различных частях восточнославянского мира придавала Киевской Руси конца Х — начала ХI в. сложный и неоднородный характер — она сочетала в себе элементы и суперсоюза "племен" и федерации земель (то есть, являлась образованием переходным от суперсоюза племен к союзу /федерации/ земель). Окончательно "федерация" оформляется в середине ХI в.[1189]. Ядром ее станет собственно бывшая полянская земля, включая и районы наиболее сильного русо-полянского влияния — так называемая "Русская земля" в узком смысле слова[1190].

Очерк 6. Русь, Руская земля: борьба "северной" и "южной" традиций