Дом на болотах - Зои Сомервилл

что теперь всегда будет зима, а тепло никогда не придет. Мэлори по какой-то причине не ожидала этого в Лондоне, но, когда они с Фрэнни вернулись домой, трубы замерзли и лопнули, воды не было. Лондон, однако, продолжал както функционировать: дороги чистили местные жители с лопатами, молоко доставляли. Только теперь, с началом марта, наконец пришла оттепель. Но пришла она совершенно внезапно. То, что было слежавшимся снегом и льдом, смешанным с грязью и гравием, начало таять, затапливая улицы грязной водой. Фрэнни продолжала ходить в школу в резиновых сапогах, шлепая по лужам.

Она несколько недель откладывала, а потом, в конце февраля, пошла в библиотеку, одна, пока Фрэнни была в школе. Искать информацию о Розмари Райт она стала не сразу, сперва посмотрела, что случилось с БСФ. Был знаменитый митинг на Кейбл-стрит, об этом она знала. Она прочла об отречении короля, о том, как БСФ поддерживал его и итальянское вторжение. Прочла о том, как Мосли и его вторую жену, Диану Митфорд, интернировали; как распустили большую часть БСФ, как все пошло прахом. Теперь он казался нелепым, детской страшилкой, жалкой версией Гитлера. Но множество людей верило в то, что они были правы. Некоторые и сейчас верили.

Наконец она стала смотреть старые газеты за 1934 и 1935 годы и прочла статьи об убийствах в Стиффки и о суде. В желтом свете машины она читала о том, как Джейн Гидни, повитуху, повесил Альберт Пирпойнт, знаменитый палач. Ее сердце забилось под ребрами сильнее и быстрее. Она повернула рукоятку микрофиши, и ее ноги непроизвольно затряслись под столом. И вот оно.

ЖЕНЩИНА, ОЖИДАЮЩАЯ ИСПОЛНЕНИЯ СМЕРТНОГО ПРИГОВОРА, РОЖАЕТ РЕБЕНКА. – ДЕВОЧКА. – ЗДОРОВАЯ. – ПОДРОБНОСТИ ПОКА НЕ СООБЩАЮТСЯ.

Дрожащими руками она повернула рукоятку. ЗАКЛЮЧЕННОЙ ИЗ СТИФФКИ ОТКАЗАНО В ОТСРОЧКЕ. Она стала крутить дальше. И позже…

ДЕВУШКА-УБИЙЦА УМЕРЛА. ПРИЧИНА СМЕРТИ НЕИЗВЕСТНА.

Она вышла из библиотеки и едва не попала под автобус, настолько была не в себе. Остальная часть статьи вроде бы намекала на то, что смерть могла наступить из-за потери крови при родах. Она подумала, как Розмари рожала в одиночестве, без Джейни, которая могла о ней позаботиться.

Когда она наконец стала одеваться, за окном раздалось птичье пение, впервые за много недель. Потом лязг и стук. Принесли почту.

На коврике лежал толстый коричневый конверт, адресованный ей. На штемпеле значился Кромер. Возможно, это был счет за Дом на Болотах. Она старалась не думать о доме с тех пор, как вернулась в Лондон. Сосредоточилась на Фрэнни. Сразу пошла в банк «Мидланд» и выписала чек, молясь о том, чтобы на счете были деньги, чтобы Тони его каким-нибудь образом не заморозил. Она не знала, сколько еще сможет пользоваться счетом, так что сняла немножко больше обычного, но не настолько, чтобы это заметили. Деньги ушли на походы в библиотеку, на катание на санках, даже на поездку в центр, где они пили горячий шоколад в дорогом кафе рядом с Ковент-Гарденом и вместе катались на коньках по замерзшему Серпентайну. Сама Темза тоже частично замерзла, и однажды они видели, как человек катался по ней на коньках. Мэлори внимательно следила за дочерью, чтобы не пропустить последствия отмены таблеток или травмы от того, что с ними произошло, но ни того, ни другого, похоже, не было. Фрэнни была замкнутой, да, но не больше, чем раньше. А иногда, случайно встретившись с дочкой глазами, Мэлори замечала нечто новое – проблеск взаимопонимания. Этим утром, впервые с тех пор, как они вернулись, Фрэнни обернулась на углу, и по ее лицу пробежала слабая улыбка. Это должно было стать новым началом. Она впервые подумала, что сможет выжить в одиночку, что однажды Фрэнни ее простит.

В феврале она прочитала о самоубийстве молодой американской поэтессы на другом конце Лондона. Та сунула голову в духовку, остались двое маленьких детей. Мэлори ее понимала. Черные тени по-прежнему возникали в ее голове и разрастались. Но она не собиралась умирать – пока нет. Она была нужна Фрэнни, если не собиралась стать такой же, как ее отец.

Мэлори быстро вскрыла конверт, словно срывала пластырь с раны. Булвер, Фрэнклинг и Рейнолдс

15, Принца Уэльского Норидж

Норфолк, NR1 1EF

Уважаемая миссис Кэвендиш, Надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии.

Она пробежала глазами остальное, и ей пришлось опереться рукой на стену, чтобы не упасть. Скомкав письмо в кулаке, она добралась до кухни, где на столе так и стояла миска Фрэнни с прилипшими к краям размокшими хлопьями. Уронив письмо на стол, Мэлори налила себе чашку чая. Она двигалась медленно и тщательно, стараясь сохранить спокойствие. С отъездом из Дома на Болотах все кончилось, так она думала. В больнице все это напоминало дурной сон. Здесь, в Лондоне, казалось, что это нужно убрать подальше, как ящик Пандоры, и никогда не открывать. Он что, сам собой открылся? Господи, в этом нет никакого смысла. Она вела себя так, словно она опять в том доме. Просто прочти письмо. Возможно, в первый раз она что-то поняла неверно. Она стала читать.

Как исполняющий обязанности юриста по вопросам имущества миссис Луизы МулканиРайт, я пишу Вам, чтобы сообщить о ее кончине 28 декабря 1962 года в больнице Святого Андрея (Психиатрической лечебнице графства Норфолк) от сердечного приступа.

Миссис Райт скончалась, не оставив завещания, поэтому мы сообщаем Вам, что как ее единственная наследница Вы становитесь полноправной владелицей Сволфилда (известного в окрестностях как Дом на Болотах) в Стиффки, Норфолк.

Мы просим прощения за задержку этого письма. Она связана с некоторыми вопросами открытия наследства и проблемами отслеживания ближайшего родства.

Пожалуйста, обратите внимание на прилагаемые договоры о собственности и соответствующие ключи.

Прошу Вас связаться со мной или моими коллегами по телефону или по адресу, указанному выше, для дальнейшего обсуждения данного вопроса.

Искренне Ваш, мистер Леонард Булвер-Торн

Мэлори сидела, глядя на стопку бумаг перед собой, по-прежнему держа в руке письмо. 28 декабря. Она была в доме. Тот самый день… Ох. Она уронила конверт на стол. Из него чтото выпало. Серебряный медальон. Она открыла замочек, зная, что внутри. Он был все еще там, локон рыжеватых человеческих волос, отливавший золотом.

Едва понимая, что делает, крепко сжимая медальон в руке, Мэлори поднялась по лестнице в спальню и открыла ящик с бельем. Она вынула бархатный мешочек, стопку красных записных книжек и, обняв их, вернулась вниз. Выложила все на кухонный стол. Вот косточка в форме уха; вот крошечный птичий череп; вот чешуйчатая кожа мертвого угря; целый скелет крысы; череп тюленя с огромными темными