Дом на болотах - Зои Сомервилл

28 ДЕКАБРЯ

Потолок, изогнутый и пятнистый, волны, как на море. Водянистый свет поперек него. Утро. Холод. Пронизывающее зимнее утро. Где она? В доме на болотах. В Доме на Болотах. Образы хлынули потоком – мешанина обрывочных воспоминаний – вышитая девочка с косичками, снежная девушка с глазами-угольками, галька на пляже, замерзшая собака, эдвардианская фотография, кроватка на чердаке, топор, Фрэнни тошнит. Старуха с сияющими карими глазами. Черные крылья среди снега. Все это казалось чужим сном. Слишком ярким сном, который не сходил на нет, так и плескался у нее в голове. Она по-прежнему смотрела на узоры плесени на потолке. Ею владело странное чувство покинутости, тянущая пустота вроде вакуума, который остался у нее внутри после смерти матери. Мэлори набросила на плечи одеяло и села. Лодыжка ныла. То, что возникло у нее перед глазами, трудно было понять. Она была в гостиной, неясно видимой в слабом свете зимнего утра. По погасшим свечам на елке стекал воск, он накапал белыми лужицами на ветки, так что казалось, что дерево покрыто тягучим снегом. Задернутые занавески колыхались, и из-за них тянуло холодом, как будто открыли окно. Зеркало было разбито. К несчастью. В голове у нее всплыли строчки стихотворения: «Разбилось зеркало, звеня. «Беда! Проклятье ждет меня!» – воскликнула Шалот»[2]. Осколки стекла валялись на ковре и на полу. Что-то случилось. Она попыталась вспомнить. Метель. Снаружи, в темноте. Все было слишком странно, слишком сюрреалистично, чтобы быть правдой.

А Фрэнни? Фрэнни больна.

Шум. Повторился. Стучали, стучали во входную дверь. Потом захрустел под чьими-то ногами глубокий промерзший снег. За тонкими кисейными занавесками гостиной мелькнула тень, и Мэлори оттолкнулась от дивана. Стук в окно, вздох, бормотание, в просвете между занавесками появился глаз. Встретился с ее глазами. Мэлори замерла, как будто глаз прибил ее к месту.

Но потом голова отодвинулась, замахала рука. Мэлори увидела, что это женщина, женщина постарше нее в нелепой меховой шапке, словно у нее на голове сидит бурая кошка, – неприглядная, бесформенная версия ее собственной черной русской шапки – и толстом пальто с меховым воротником. Женщина махала рукой в кожаной перчатке в сторону двери. Мэлори поняла: она хочет, чтобы ей открыли.

Распрямив ноющее тело, Мэлори неуверенно встала. Ледяная боль пронзила ее от левой лодыжки вверх по ноге. Что она с ней сделала? Она была в той же одежде, что и вчера. Свитер пованивал. От кожи шел запах тревоги и беды. Левая нога наступила на что-то острое. Нагнувшись, Мэлори сняла с подошвы кусочек стекла. Попыталась расправить мятую юбку, пригладить вздыбленные спутанные волосы.

В дверях стояла не женщина, которую Мэлори видела, там стояла Фрэнни в пальто и шапке, выглядывавшая из-за мощной спины женщины.

– Мамочка? – произнесла она тонким нерешительным голосом.

– Почему ты в пальто? Где ты была?

– Я испугалась. Я пошла за помощью.

– Но ты ведь болеешь, – сказала Мэлори. – Ты была в постели.

– Она притянула Фрэнни к себе и прижала ее к груди. Все прошло, мама, – сказала Фрэнни, дыша ей в грудь.

Поверх головы Фрэнни ей улыбалась женщина.

– Миссис Кэвендиш? Нет слов, чтобы передать, как я рада увидеть вас живой и здоровой. Мы были так расстроены, что не могли с вами все это время связаться. Что, скажите на милость, случилось с окном? Ветка дерева в бурю? Уверена, вы гадали, куда вообще попали. Что за погода, просто не верится. Исключительная, правда? Такого не было с сорок седьмого года. Вы тогда были ребенком, это было куда веселее. Могу себе представить, как ты прекрасно провела время, да, дорогая?

Последнее было адресовано Фрэнни, спрятавшейся под рукой Мэлори. Мэлори хлопала глазами, глядя на женщину. Прямо за ее спиной вставало солнце, но его слабые лучи отражались от снежного покрывала прямо в глаза Мэлори. Она подняла руку, чтобы заслониться, и попыталась понять, что говорит эта незнакомка.

– Простите, – сказала она, сдавшись. – Я не понимаю. Кто вы? Вы по поводу дома?

Да, дорогая. Хотя я бы сюда не добралась, если бы не прекрасные люди, они там чудеса творят, благослови их бог. – Она махнула рукой себе за спину, в сторону дорожки. – Не возражаете, если я зайду? Я должна была составить опись уже давным-давно.

– Простите?

– Опись дома. Проверить, что все на месте и исправно. Я знаю, сейчас поздновато, но лучше поздно, чем никогда, так я скажу.

К этому времени она уже протиснулась в дом и стояла в коридоре, осматриваясь и подсчитывая.

– Надо будет сейчас же заняться этим окном.

Нельзя, чтобы снег несло в дом.

– Прошу вас. Вы не сказали мне, кто вы.

Простите, я заговорилась, дорогая. Меня зовут миссис Хек. Как рыбу. Мистер Поук из агентства послал меня вас встретить, когда вы приедете, но, наверное, мы перепутали даты, потому что я думала, что вы приезжаете в сочельник, а он сказал мне, что двадцать второго, и в любом случае я не смогла сюда добраться из-за снега. Я несколько раз звонила, но не соединялось. Наверное, из-за метели. Так что я должна сказать от имени агентства, что мы очень сожалеем, что вы здесь застряли, и мистер Поук мной очень недоволен, но это было совершенно невозможно. Дорога от Солтхауса была несколько дней полностью перекрыта. Я ему сказала, я сказала, что уверена, что вы поймете. Приличные люди всегда поймут. Я как раз ехала сюда, когда ваша дочь выбежала на дорогу с тревожными вестями о вас, дорогая.

У Мэлори болела голова, прямо над правой бровью, злая острая боль, нараставшая с каждой секундой.

– Да, – сказала она, ничего не понимая.

– Кажется, вы, поймите меня правильно, немного в прострации. Я могу вам что-нибудь принести?

Мэлори слегка покачнулась. Шапка женщины действительно была похожа на кошку.

– Со мной все хорошо, – сказала она.

– Но я не могу понять, дорогая, как вы попали в дом без ключа. Что, под горшком лежал запасной? Хотя бог знает, откуда бы ему там взяться. Агентство так никогда бы не сделало. Недопустимая практика.

Ключ? Да, был ключ. Теперь это казалось странным, но тогда она об этом не подумала. Она решила, что так делают в деревне. Пытаясь не обращать внимания на боль над глазом, она вспомнила, как они приехали к дому. Чертову машину занесло, и Мэлори сюда добралась вся на нервах и доведенная до предела. Это она помнила ясно.

– Простите, – сказала Мэлори, – вы можете подождать тут минутку? Мне нужно кое-что проверить.

Она взглянула за спину женщины, в проулок. Женщина в шапке смотрела на нее искоса.

– Мэм, я правда думаю,