Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине) - Вячеслав Васильевич Бондаренко

нам все нужное для чина Погребения Богородицы привезли. Вот украсим храм к празднику – все так и ахнут!.. А благодарить за украшения станем вот их, – и он указал на сбившихся в кучку растерянных паломниц.

Настоятель хмуро взглянул в указанном направлении.

– Ладно… Но чтоб в последний раз у меня!..

…Когда настоятель ушел, отец Иоанн быстренько затащил своих гостий в «свою» половину «финского» домика. Девушки разглядывали убогое убранство комнатки. Иконы, фотография архиепископа Серафима и епископа Николая в рамке, многочисленные книги…

– Ну, вот такое у меня жилище, а храм-то какой дивный!.. А знаете, что в 51-м его настоятелем был отец Виктор Шиповальников, а в 52-м – отец Дорофей (Смирнов)?.. Ну а теперь меня грешного сюда прислали. – Батюшка весело всплеснул руками. – А вы, милые мои, и задали мне сегодня задачку! Отец настоятель-то нынче не в духе, а тут вы. Ну, думаю, как же уберечь вас от грозы-то?..

– Хмурый какой-то настоятель, неприятный, – заметила Лия Мизгирева, недавно отчисленная «за религиозные убеждения» рязанская студентка. Но отец Иоанн мягко прервал ее движением ладони.

– Деточка, не надо его осуждать. Ты о нем ничего не знаешь, а судишь. У отца Иоанна матушка и дочь тяжело болеют. Да отца расстреляли, да брат в лагерях сгинул. Да у него самого стенокардия, а это такая болезнь, которую никому не пожелаешь… Вот и тяжко ему. Не надо никого осуждать. – И улыбнулся. – Нас с ним прихожанки знаете как зовут? Иоанн Большой и Иоанн Маленький. Он-то ростом повыше меня…

– Да ведь этот Иоанн Большой вас просто тиранит! – возразила сестра Лии Алевтина. – Ведь сердце болит это видеть!..

Отец Иоанн улыбнулся и покачал головой.

– Терпение, смирение и, еще раз, неосуждение – вот и спасаться будем. А сердце… Я вот недавно ездил соборовать больного в деревню да человек десять причастил, которые под видом родни собрались у его постели. А деревня же есть деревня, слух, что священник приехал, пошел моментально. И через пять минут на пороге мужчина молодой: умоляет заочно отпеть у него дома мать. Я ему объясняю: запрещены требы по домам, иначе регистрации меня лишат… Он бегом из дома, назад прибегает с бутылкой водки, в другой руке пятьсот рублей… Я ему говорю: приезжайте в Летово, в храм, а он: нет такой возможности, и на колени передо мной, рыдает… А еще люди набежали: кто освятить дом, кому над скотиной помолиться… Все плачут, умоляют. А я отказываю всем и сам плачу… Вот когда сердце-то болит.

Девушки притихли. Умолк и батюшка. Чтобы сгладить обстановку, ленинградка Сусанна Валова, бывшая духовным чадом отца Иоанна с 1955-го, спросила, что это за женщины, которые твердят себе под нос молитвы. Батюшка вновь оживился, засиял даже:

– А, заметили?.. Это я им задал урок, чтобы галок не ловили. Молитв-то не знают уже толком. Вот матушка Евфросиния им большими буквами тексты написала, а они учат. Вы с нашими браиловскими матушками еще не познакомились?.. Они из Браилова приехали, это Западная Украина, там их обитель на грани закрытия, вот они сюда и перебрались. Теперь хор составили, а я канонаршу…

Разговор прервал робкий стук в дверь.

– Батюшка, можно?.. – Внутрь заглянула по-деревенски одетая женщина лет тридцати.

– А, Аннушка, заходи, – ласково отозвался отец Иоанн. – Что у тебя?

– Да вот, хотела извиниться перед вами, что долго в храме не была, – смущенно проговорила женщина. – Вы же знаете, маленький у меня…

Батюшка улыбнулся.

– Да, конечно, понимаю, что силы у тебя на ребеночка уходят, а еще работы сколько – и в колхозе, и дома… Но ты не переживай, его ангел за тебя молится. А в храм все же старайся выбираться, а то сердце зачерствеет.

– Спаси, Господи! И еще два вопроса у меня. Я в последний раз когда к Причастию сынка подводила, так он так уж упрямился, так не хотел… Я уж сказала ему, что это медок, так только и уговорила. Правильно это?

– Нет, нет, Аннушка, не надо так. Не говори, что Причастие сладкое, что оно медок. Грех говорить, что Святое Причастие вещественно. Да и детишек обманывать нельзя. Ты говори сыночку правду, а по Божьему вразумлению он все поймет.

– И еще… только это уж не о храме, а так… – Женщина смутилась. – Мне сестра из Рязани написала, что скоро в сберкассах перерасчет вкладов будет, деньги-то новые вводят… Так она не знает, что делать. В сорок седьмом-то, когда тоже реформа была, потеряла много, боится теперь.

– Ох вы мне с этими новыми деньгами! – всплеснул руками батюшка. – Да не бойся ты их. И сестре своей напиши, все пересчитают десять к одному, а монетки как были, так и останутся.

Лицо женщины озарилось радостной улыбкой. Она еле слышно произнесла: «Спаси, Господи» и, низко кланяясь, вышла из домика. А ей на смену уже входила вторая, лет пятидесяти.

– Батюшка, благословите! Я на минуточку буквально…

– Дорогая моя, а попозже нельзя никак? Вон ко мне сколько народу понаехало…

– Да я ведь тоже из Рязани нарочно ехала… Я быстренько! Ну пожалуйста!

Отец Иоанн со вздохом обернулся к девушкам, развел руками: мол, что поделаешь?..

– Ну давай, давай, только быстренько. Что у тебя?

– Я о дочке моей хотела посоветоваться. Она у меня дружит с парнем из Баку, вместе в институте учатся… Всем хороший парень, добрый, умный, да одно меня беспокоит: он ведь мусульманин. А они уже о свадьбе подумывают. Для них-то разницы нет, комсомольцы оба, неверующие. А у меня сердце по-матерински екает: как-то оно будет… Может, подскажете?

Отец Иоанн, внимательно выслушав женщину, молча возвел глаза кверху. И после небольшой паузы обыденным, чуть усталым голосом проговорил:

– Придет такое время, когда все страны будут сами по себе, Советский Союз распадется. И муж захочет уехать к себе в Азербайджан. А Машенька захочет остаться в России. Так что пусть она об этом подумает.

Женщина охнула, прикрыла ладонью рот. Она ведь не называла имени дочери. Остолбенели и гостьи, во все глаза глядя на батюшку. Как это – Советский Союз распадется?!..

Когда потрясенная посетительница ушла и все немного пришли в себя, отец Иоанн начал разбирать привезенные гостьями украшения. На робкий вопрос Сусанны Валовой: «Батюшка, а откуда вы знали, что мы украшения привезли? Мы же об этом не говорили…» – он только улыбнулся. А сам с восхищением любовался привезенными красотами. Бережно развернул плащаницу, поцеловал ее.

– Это в Сергиевом Посаде вышили. А пальмовую ветвь я в библиотеке выпросила, – рассказала Лия Мизгирева. – В Рязани почему-то в библиотеках и сберкассах пальмы стоят.

– Ну, как