Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине) - Вячеслав Васильевич Бондаренко

и препятствиями священническим родом, все представители которого выбирали служение Господу.

Когда отец Иоанн впервые оказался дома у нового знакомого, то был поражен обилием музыкальных инструментов: фисгармония, пианино, виолончель… Семеро детей отца Анатолия составляли небольшой хор, а дома у него постоянно звучала классическая и духовная музыка: пластинки он заказывал по почте. И в первый же день поставил отцу Иоанну новинку, только что полученную из Москвы 149-ю кантату Баха. Сам хозяин тоже сочинял музыку: песнопения всенощного бдения и литургии, встречу архиерея.

А какие проповеди говорит отец Анатолий!.. Неспешные, вдумчивые, словно обращенные к каждому слушающему его. Иногда, если паства годами не прислушивается, допустим, к призыву причащаться чаще, – наполненные болью, усталостью. Но главным образом – мудрые, необыкновенно емкие, словно похожие внешне на самого проповедника – невысокого, с ранней залысиной, с морщинками у углов много повидавших на свете глаз…

Мудрый, добрый, знавший и тюрьму, и войну, обладавший несуетным, спокойным характером отец Анатолий сразу полюбился отцу Иоанну. Полюбилось и его большое семейство – «Синод», как в шутку начал называть его батюшка. А младшие Правдолюбовы сразу же и всей душой потянулись к нему. Каждый приход отца Иоанна в гости становился теперь для семьи праздником.

Отец Анатолий тоже сразу же распознал в новом знакомом не просто «хорошего батюшку», а редкого человека, настоящего старца, встретившегося на жизненном пути. И между отцами быстро установились отношения взаимного духовного водительства – уважительного и деликатного. Все важные решения в семье Правдолюбовых начали приниматься только после благословения отца Иоанна. А сам он давал совет младшим лишь после того, как убеждался, что на это благословил отец Анатолий.

– Ну как тебе служится в Троице? – негромко поинтересовался отец Анатолий, по-прежнему глядя на беломраморное надгробие. – Не прижимают?

– Ну, как сказать… Уполномоченный, конечно, шумел после того, как у нас фрески появились, но потом поутих. Меня все отец Виктор зовет к себе в Рязань, в Борисо-Глебский переходить. Но – не знаю… Мне старец Симеон в Псково-Печерском монастыре на прощание одну фразу сказал: где поставлен, там и стой. Так что – буду стоять… А выгадывать что-то – не по мне это.

Отец Анатолий одобрительно кивнул.

– И правильно. Здесь ты много сможешь сделать… и уже делаешь. Ну что ж ты, миленькая, как же ты крест кладешь?.. – неожиданно оборвал он сам себя, обращаясь к нестарой еще женщине, вышедшей из храма и торопливо «отгонявшей мух» у лба и плеч.

– А что? – испуганно отозвалась та, прервавшись.

– Да то, что такому маханию бесы радуются. Ты крестись так: правую руку на лоб, потом веди на чрево совершенно прямо и правильно, потом спокойно, без спешки, переведи руку на правое плечо и на левое, чтобы поперечина у креста получилась прямая и чтобы тело чувствовало все концы креста. И не веди рукой по воздуху, а как бы впивайся пальцами в тело. И уж когда начертишь крест, делай поклон. А то ты крест ломаешь, это страшно грешно. А от пряменького креста бесы бегут кто куда, потому что он палит их огнем Христовым. Ну, ступай, Бог благословит.

Женщина с благодарностью приникла к руке отца Анатолия. Урок!.. Урок на всю жизнь…

– Ну вот, а в Рязани все под прицелом, все насквозь простреливается, – договорил отец Анатолий, словно и не прерывался.

– Так везде простреливается, – со вздохом отозвался отец Иоанн и вдруг неожиданно даже для себя самого признался: – Знаешь, я ведь давным-давно уже мечтаю о постриге. С детских лет… И один наш архиерей в Орле мне сказал, когда мне было десять: поработаешь, примешь сан, послужишь, а потом будешь монахом… И вот… служу.

Дважды монастырь был близко. В 46-м – лавра, два года назад – Псково-Печерский…

– И оба раза… – сочувственно произнес отец Анатолий.

– И оба раза возвращали на приходы. Может, и не суждена мне монастырская стезя вовсе?..

Батюшка поднял на друга по-детски беззащитные глаза.

– Знаешь, что, – помолчав, медленно сказал отец Анатолий, – поговори об этом с отцом Виктором. Он мне рассказывал про своего духовника – старца Серафима (Романцова), из Глинской пустыни. Слышал о нем я и от старца Макария (Ерёменко), который до прошлого года жил в Касимове, а сейчас живет в Рязани… По-моему, стоит тебе съездить к отцу Серафиму и посоветоваться с ним. А как лучше это сделать – повторюсь, спроси у отца Виктора. Он тебе вернее подскажет…

Троица, май 1958 года

Гроза над Троицей промчалась веселая. Налетевшие из-за Оки, от Спасска, кучевые облака грозно набухли еще на подходе к селу, и с холма, где стоял храм, отчетливо было видно, как ливень стеной отрезал Троицу от мира. А потом громыхнуло. Прихожане охали, крестились, но и улыбались: что-то бодрящее, радостное было в этой внезапной майской грозе, которая, по Тютчеву, «как бы резвяся и играя», промахнула над селом – и умчалась куда-то на восток, к Касимову…

А по полу храма опять застучали капли. Настойчиво, словно намекая: когда крышу-то залатаете?.. Отцу Иоанну даже показалось, что капельная дребедень складывается в мелодию, словно капли решили заменить собой молчащие колокола.

– Ой, – громко произнесла девочка лет пяти, которую мать (вот смелая же!..) привела храм вопреки запретам. – Мама, мне прямо по лбу попало каплей.

– Чшш, – прошипела в ответ мать и виновато покосилась на проходившего мимо батюшку: простите, мол, за лишние слова в храме.

А батюшка уже взбирался крутыми колокольными подъемами наверх. Остановился перевести дыхание на полдороге. Вверху уже кто-то грузно возился, ворчал, кашлял. Конечно, отец Дорофей.

– Ну что, отец Дорофей, дальше ждать – себя не уважать?

– Да уж, – пробурчал игумен, щупая пальцами влажную изнутри кровлю. – И себя, и людей… В следующий раз прямо на пол хлынет. То-то будет весело… Всемирный потоп. Только где вот Ноя взять?..

Отец Иоанн бережно придержал стремянку, по которой настоятель спустился из-под потолка. Взглянул в глаза сослужителю.

– Мне недавно в Рязани авиационный алюминий предложили купить, – очень тихо произнес он. – Как раз на крышу. И недорого вполне, мы бы потянули.

Игумен забрал бороду в кулак, пожевал губами, поморгал сосредоточенно, обдумывая ситуацию.

– Не иначе как с авиаремонтного завода увели… – задумчиво пробормотал он. – Рискованно. Я бы даже сказал, слишком рискованно. «Левый» алюминий… А если проверка?

– Есть идея, отец Дорофей. Мне один московский знакомый подсказал, мастер на все руки. Вот послушайте…

…Алюминий покупали ночью. Продавец оказался ничем не примечательным внешне мужичком лет сорока: кепка, ватник, промасленные штаны. Он сам зарулил на побитой полуторке во внутренний дворик рязанского дома отца Дорофея и даже помог