Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине) - Вячеслав Васильевич Бондаренко

Когда за милицейским ГАЗиком перестала виться пыль, отец настоятель обернулся к сослужителю. Проницательно взглянул на него, покачал головой.

– А ведь там и не так уж незаметно все сделано. Видно вблизи, что работа была, что алюминий снизу новенький… Как же так?

– Господь милостив, отец Дорофей. Господь милостив…

Глинская пустынь, июнь 1959 года

Путь до Глинской пустыни был неблизким: с московского Киевского вокзала до станции Терещинской, а там пересадка на местную узкоколейку до украинского Глухова. Условную границу между Россией и Украиной заметили только благодаря большой гипсовой статуе Богдана Хмельницкого. В Глухове отец Иоанн и отец Виктор Шиповальников переночевали у многодетного вдовца, сапожника Ивана Кирилловича, шившего обувь для братии, а на рассвете за ними пришла монастырская конная повозка. Отцы сели в телегу на сено, и повозка тронулась пыльной дорогой. Езды было пятнадцать километров. В дороге то и дело обгоняли группы пеших паломников, а повозку, в свою очередь, обгоняли такси – «Победы» и ЗИМы, которые тоже шли по одному привычному маршруту – из Глухова в пустынь.

Пока лошадка, которую понукал возница отец Илия, одолевала пыльную дорогу, отец Виктор негромко рассказывал другу о старце Серафиме.

– Познакомил нас великий старец Макарий (Ерёменко), который до 56-го жил в Касимове, а потом перебрался в Рязань, на Скорбященское… Знаю я о старце немногое: он по своей скромности о себе говорит мало. Вроде как он курский крестьянин, в Глинскую поступил послушником лет пятьдесят назад. В 1919-м принял постриг. Когда пустынь закрыли, перешел куда-то в Сухумскую епархию и там принял схиму. После того, как и ту обитель закрыли, переехал в Казахстан. Там его арестовали и четыре года он провел на Беломорканале… А потом жил где-то в киргизских горах, отшельником. В 42-м, при немцах, Глинскую снова открыли и с тех пор уже не закрывали. Так старец вернулся сюда и стал духовником… Он… он… – Отец Виктор какое-то время пытался подобрать нужные слова, но в конце концов махнул рукой. – В общем, ты сам все увидишь.

В последней перед пустынью деревне, Сосновке, попросили у местной жительницы молока: солнце начало припекать не на шутку. Путникам без долгих разговоров вынесли и холодного молока, и вкуснейшего горячего хлеба, денег не взяли, сердечно пожелали счастливой дороги и наказали обязательно заглянуть на обратном пути. Воочию было видно, что близость святого места оказывает благодатное воздействие на местных.

Вскоре завиднелись обшарпанные, давно не знавшие ремонта строения пустыни – вернее, то, что сохранилось после ее закрытия и разорения. Корпуса по правую сторону дороги принадлежали инвалидному дому. Слева, перед сосновым лесом, высились остатки восточной стены и архиерейский корпус – все, что уцелело от прежней Глинской обители. Старенький монах-привратник с поклоном встретил гостей.

Отец Виктор, не раз уже бывавший в пустыни, молча повел отца Иоанна куда-то. Тут же выяснилось, что от прошлого уцелел не только архиерейский корпус, но и восточная часть больничного корпуса, где размещались храм, келии, библиотека и канцелярия. Перед храмом высилась часть восточной стены обители с единственной двухэтажной угловой башней – довольно основательной, толстостенной, напоминавшей тюремную. Указывая на выходящее на юго-запад окно, отец Виктор сказал:

– Нам сюда, к отцу Серафиму. Имей в виду: он очень немногословен и говорит всегда коротко и определенно: это – так, это – вот так. Длинных речей не жди.

Поднялись по скрипучей винтовой лестнице на второй этаж, произнесли положенное в монастыре «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». Из-за двери послышалось «Аминь». И в следующий момент батюшка увидел иеросхимонаха Серафима (Романцова)…

Старец, казалось, занимал собой большую часть пространства крохотной келии, в которой помещались только кровать, столик и два стула. Крупный, сутулый, темнобородый, с внимательным взглядом глубоко посаженных глаз, с натруженными мужицкими руками, он сидел за приткнувшимся к стене столиком, заваленным письмами, и что-то писал. При появлении гостей неторопливо отложил перо и благословил склонившихся перед ним отцов. Но беседовать с ними ни о чем не стал. Немногословно, кратко благословил остановиться в пустыни и поисповедоваться у него. На этом визит и закончился.

За дверью келии гостей уже поджидал молодой послушник. Выяснилось, что по благословению отца Серафима он должен показать гостям обитель. Впрочем, особо показывать было нечего. Перед храмом – заросший спорышем пустырь, посреди которого высился единственный столб с фонарем. У плетня размещался «московский» домик, как его назвал послушник, – медпункт и одновременно келия для гостей из больших городов. Послушник показал гостям место, где росла сосна, на которой явилась чудотворная икона Рождества Пресвятой Богородицы – теперь на том месте высился большой крест. И повсюду бродили паломники – как можно было судить по разговорам, не только с Украины, но и из Москвы, Ленинграда и даже с Урала.

– Нам их запретили кормить и оставлять ночевать, – просто сказал послушник. – Сам владыка Иоасаф приезжал и запретил… Но наш старец Андроник (Лукаш) сказал: «Мы не можем отказать в трапезе богомольцам. Не мы их, а они нас кормят».

– А это что за здания? – спросил отец Иоанн, указывая на относительно новые постройки.

– Трапезная, построили два года назад. Там – жилой дом с аптекой. Кирпичный сарай тоже новый, там уголь хранится, торф, инструменты, дрова, столярная мастерская там же… Гараж еще построили со складом ГСМ… Все по молитвам старца Серафима (Амелина).

– Жаль, мы его не застали, – вздохнул отец Виктор. – Отец Серафим отошел ко Господу в ноябре прошлого года. Великий был старец, сама Любовь…

Зашли на могилу старца, располагавшуюся у храма. После послушник провел гостей к наместнику, игумену Феогену (Тарану). Тот также благословил отцов на проживание в пустыни.

И вот – вечерняя служба, афонским чином, по-монастырски длительная. На ней присутствовали все шестьдесят пять насельников пустыни, среди них семеро схимников: схиигумены Андроник (Лукаш) и Николай (Хондарев), иеросхимонахи Серафим (Романцов), Паисий (Гришкин) и Василий (Морин), схииеродиакон Евстратий (Урети) и схимонах Филарет (Гончаров). В храме молилось не меньше трехсот паломников. Вечерняя служба закончилась монашеским правилом. Звучала стихира «Иже крестом ограждаемы врагу противляемся…», под которую насельники пустыни попарно подходили к кресту, испрашивали прощения друг у друга, кланялись друг другу и братии. А когда отцы вышли из храма, их слух неожиданно и кощунственно оглушила… мелодия «Легко на сердце от песни веселой…», которая доносилась из врубленного на полную мощь репродуктора!.. Это «вещало» радио дома инвалидов, занимавшего бывшие монастырские постройки…

Беззаботная мелодия сразу же сбила благоговейное настроение.

– Нарочно, – хмуро заметил отец Виктор, встретив недоуменный взгляд собрата. – Нарочно включили…