Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА - Дэвид Ритц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вера – то, что заставляет меня верить дальше. И на мой взгляд, вера говорит: «Твои вопросы верны и обоснованны. Ты можешь задавать какие угодно вопросы. Но если ты веруешь, если проживаешь жизнь в любви, ты будешь источать дух любви, который омоет собой и других. Ты можешь продолжать делать это, даже задавая вопросы. Ты можешь делать это, даже не получая на них ответы».
R
Referees · Retirement · Pat Riley · Dennis Rodman · Rajon Rondo · Routine · Rubber Band · Bill Russell
Referees / Рефери
см. Rasheed Wallace
Retirement / Пенсия
Не для меня. Не нравится мне это слово. Особенно не нравится ассоциация со словом «tired» – «уставший».
Фанаты спрашивают: «А что баскет? Скучаешь по нему?»
Я отвечаю: «Нет». Я не всегда нравился себе самому, когда играл. Я был другим человеком. Я трансформировался. Я не был Кевином. Я не просто гонял мяч, я хотел быть везде и всюду и хотел, чтобы вы запомнили меня. Я хотел, чтобы вы помнили тот опыт, который пережили там со мной. И именно так я играл. Я играл на полную. Тренировался на полную. И всегда хотел сказать: «Когда я закончу, я никогда больше не буду думать про мяч. Потому что все оставлю там».
Я совсем не скучаю по игре, вообще. Я не хватаю мяч, не страдаю ерундой на корте. Вы можете подумать, что на самом деле я иногда хожу поиграть. Мое тело неимоверно болит, стоит мне поиграть. Настолько, что я выбываю из строя на два дня. Мне пришлось найти новый распорядок для себя, который, оставаясь предельно дисциплинированным, больше подходит моему пост-карьерному состоянию.
Теперь, когда я встаю утром, я иду на пробежку и гуляю по пляжу. Возвращаясь домой, я сорок пять минут работаю с весами. Потом сижу в инфракрасной сауне. А после отправляюсь поплавать полчаса, прежде чем начать свой день в одиннадцать. Много деловых вопросов решается во второй половине дня, поэтому эти утренние часы я приберегаю для себя.
Нет, я отдал баскету все, что у меня было. И еще кое-что сверху. Я не ною там и сям о том, что больше не играю. Я смотрю игры NBA по ТВ с удовольствием, не с сожалением. Не фантазирую о том, как был бы там. Я счастлив там, где я сейчас. Я по-прежнему гиперактивен, во многих отношениях даже больше, чем когда-либо. Для меня гиперактивность и счастье идут рука об руку.
Pat Riley / Пэт Райли
см. LeBron James; June 28, 1995
Dennis Rodman / Деннис Родман
Говорите что хотите про Червя – одного из самых крутейших мастеров подбора и самых эпатажных братьев, когда-либо игравших в спорте, – но больше всего в нем меня восхищает его выносливость. Я видел ее своими глазами.
Деннис Родман, 1998 год.
«Ти-Вулзв» и «Буллз» только что закончили кровавую битву в «Таргет-Центре». Жестко, грязно, кость в кость. Ушли в овертайм. Овертайм оказался еще хлеще основного. Наконец мы их дожали. Наверное, первый раз, когда «Минни» обыграли «Чикаго» в своей истории. Мы праздновали, как чемпионы мира. Конфетти и вся херня.
После игры я пошел в зал с весами, но не чтобы поработать, а на декомпрессию. Сижу там, и вдруг козырем заходит сам Родман, в таких здоровенных армейских ботинках, доходящих ему до колена. На нем треники и армейские ботинки! Вместе с ним его тренер. Он мельком смотрит на меня и говорит: «Хороший матч, юноша. Нравится твоя энергия». Потом он залезает на беговую дорожку и бежит так, будто только что ограбил банк и удирает от ментов, и все это время базарит со мной.
«Завтра играем с тем пацанчиком из Джерси. Говорят, он лучший в подборах. Да ну н***й! Я сделаю 45 подборов. Следи за мной».
И я слежу. Он не сбавляет оборотов. Он весь промок от пота.
Я такой думаю: «Чел, пора домой идти!»
Но нет, мой кореш только разгоняется. Он предвкушает следующий вызов и пашет с удвоенной силой, чтобы ответить на него достойно. Он псих. Он рассказывает мне все о своих прошлых травмах и том, как силовые тренировки раскачали его тело и развили выносливость. Он бежит в армейских ботинках со скоростью миля в минуту и даже не запыхался.
Я думаю: «Вот таким психом мне надо быть».
Rajon Rondo / Рэджон Рондо
Когда Дэнни Эйндж, глава баскетбольных операций «Селтикс», отправил за мной самолет, чтобы привезти в Бостон на встречу с ним перед переходом в команду, он рисовал мне свое видение будущего. Пока он расписывал его, он сам растворился, а передо мной предстала картина, я буквально видел ее, как галлюцинацию или голограмму. В этом величие Дэнни Эйнджа. Он знает, как завлечь людей. А я даже не осознавал этого. Вот насколько он хорош в этом дерьме. Он заставляет тебя убедиться в том, что это все была твоя идея.
«А чего там с тем мелким африканским гардом, которого вы, ребята, взяли?» – спросил я у него.
Готовясь к встрече, я просматривал записи с играми «Селтикс». И одна игра запомнилась особенно – против «Никс» в «МСГ». Этот маленький разыгрывающий-новичок сначала забил, потом украл мяч после вбрасывания и забил еще раз с фолом. Мне понравилась его энергичность. Но из-за своей дислексии я не знал, как там, блин, правильно произносить его имя. Я думал, он какой-то африканец или еще кто.
Дэнни странно на меня посмотрел.
«Африканским?»
Черт, подумал я. Дэнни теперь заставит меня попытаться произнести его имя.
«Ага, – сказал я. – Рэ-джуном».
«А, так ты говоришь про Раджона. Ты про Рондо. Он из Кентукки».
«Ага, – сказал я. – Рондо. Вам надо его сохранить, йоу. Я приду в “Бостон”, но вам надо сохранить его».
Дэнни на секунду замешкался. Они собирались включить До в пакет предложения по мне.
«Не-а, – сказал я. – Тогда ничего не получится».
И тогда Рондо остался в Бинтауне. Я называю его До. Еще я называю его своим младшим братом. Когда Пи, Рэй и я собрались в «Бостоне», нас окрестили Большой Тройкой. Но До был такой же важной частью победного уравнения, как любой из нас.
Мы с ходу поладили
