Воспитанник Шао.Том 1 - Сергей Разбоев

Часть пятая

ВОСПИТАННИК

Глава первая

— …Нужно отметить, что у Сана сама операция исполнялась по задуманному сценарию.

Тот, кто говорил, говорил быстро, скороговоркой, умело управляя повышающимися и понижающимися тонами звуков. Активно жестикулируя, обращался ко всем сразу.

— Весь розыгрыш шел строго по плану, ни на йоту не отклоняясь от намеченного. Наши, самые молодые, проявили сметку, артистизм, настойчивость. Они умело втянули проамериканского агента в драку, нападали на него, как тигры, подобно драконам, упирались когтями в землю, не отступали. Но который уже раз фортуна не приняла нашу сторону.

Сан Настойчивый сидел в стороне, уставившись в земляной пол, и в скрытом озлоблении нервно покусывал губы. Он вслушивался в слова Хитрого Лао и с тоской подумывал о том, как хорошо иметь неограниченную власть. Кто бы мог тогда сказать, что против него? Почему ему не везет? Почему ему судьба показывает рожки? Почему некоторые с первого раза поднимаются на такую высоту, к которой никто не осмеливается подступиться? А ему, все продумавшему, ничего вроде бы не упустившему, втыкает судьба в лицо стрелы неудач. И уже все об этом знают. Старшинство его может поколебаться.

А Хитрый Лао, ибо говоривший был именно он, иногда косясь на притихшего Сана, красочно разворачивал перед многочисленной аудиторией события, произошедшие в шанхайских доках.

—..Агент оказался бойцом несравненно опытнее и более прытким, чем мы ожидали. Молодых учеников он разметал буквально за считанные секунды. Но мы не позволили ему выйти из боя и постепенно вводили в действие старших спортсменов. Монах начинал оказывать сопротивление в полную силу. Если до этого он только сшибал с ног подвернувшихся, то теперь его контратаки наносили увечья и травмы. И уже не каждый из наших бойцов быстро приходил в себя после пропущенного удара. Мы стягивали с побережья силы. Не все смогли вовремя поспеть, но человек триста задействовано было. И всех их мы сконцентрировали для завершения операции. По предположениям, минут через пять—восемь, максимум десять, непрерывного боя агент ослабнет и появится возможность взять его тепленьким. Но тот сумел показать умение экономить силы и сохранять боевое равновесие своих возможностей длительное время. Несколько раз прорывался он сквозь заслоны, но на пути вставали новые смельчаки, и беглецу вновь приходилось схлестываться в сече, но уже с более опытными бойцами. Он выдыхался. Мы видели в глазах агонию. Видели, как он крушил перед собой все, что было перед ним. Жизнь среди мирян ослабила его, подточила высоты стойкости и боевого спокойствия. Лишила хладного рассудка. Он держался на старом багаже своего мастерства, но то был уже не тот боец, о котором предпреждали. Пусть он не боялся смерти, но дух обреченности витал над ним. Он не искал более путей выхода. Он огрызался, словно затравленный барс на вершине горы, не имея путей в темные теснины скал. Наши люди окружали его, не давая поразить себя. Ожидали, когда иссякнут последние крохи энергии. Здесь нужно отдать ему должное: мне не приходилось видеть, чтобы кто-то другой мог так долго вести схватку и с каждой минутой становиться только опасней. Он сам бросался на наших товарищей, и уже им приходилось отходить, так как палкой, отобранной у кого-то из наших, он орудовал, словно жонглер на манеже. Мы еще получали травмы и ушибы, но знали; дело сделано и он наш. И тут… — Лао на минуту остановился, набирая побольше воздуха, чтобы снова затараторить безостановочно. Пытливо покосился на Сана: — Тут, в самый напряженный момент, когда уже злое отчаяние охватило не только монаха, но и наши души, в тылу неожиданно появились мрачные тени Янь Ло, набросились на наши тылы, сея вокруг ужас и панику. Они, приспешники ада, неторопливо, насмерть расправлялись с нашими лучшими кадрами, повергали их наземь и приводя в страх других. Кто они были? Кто?!

— Сколько их было? — не выдержал Сан. Его раздражал красочный тон выступавшего. Куда крутит. Слишком самоуверенный, слишком хитрый. Придет время, на четвереньках приползет, лобызать подошвы будет, скулить жалобно будет. Вот тогда Сан посмотрит на него.

Лао запнулся. Залысины его вспотели от долгого выступления. Удивленно посмотрел на Сана и после секундного замешательства торопливо продолжил:

— И я бы хотел знать, сколько их. По-видимому, около двадцати. Но кто они?

— Всего лишь, — шипящий голос Сана перекрывал визгливый тембр Лао. — Чего вы тогда стоите, если группа в три сотни человек не может одолеть два десятка неизвестных. На весь свет глаголите, что ваши кулаки самые крепкие, самые быстрые. Зато головы глупые, — отвернулся при последних словах Сан.

Видно было, как Лао озлился. Он покраснел, но заговорил с новой силой:

— А где был ты? Или считаешь, что узкие проходы между блоками дают возможность одновременно всем участвовать в схватке?

— Это не причина для людей действия. Монаха не могли задавить количеством, а теперь упорствуете в выдумке причин.

Дальше Лао замолчал. Резкий повелительный тон Сана ему не понравился.

Сан ждал, пока Лао продолжит, но тот тянул, орлино охватывая взглядом сидящих.

— Почему вы остановились, почему молчите? Рассказывайте. Сила вашего повествования убеждает меня в том, что вам было нелегко в последние минуты, — примирительно, смягчал тон, вынудил к продолжению полемики Сан.

— Потому что я все рассказал. Но мой род не привык выслушивать в свой адрес угрожающий тон от тех, кто не имеет на это право. Издержки бытия не пугают нас. Если вы, Сан, боитесь дальнейшего, имеете полное право свободного человека покинуть ряды членов наших школ.

Это было уже слишком. Указующий перст момента снова больно ткнулся в лоб. И это в такую минуту. Сан непривычно для себя покраснел. Его, Сана Упорного, бьют его же оружием. Но приходилось молчать. Не лезть в обоюдное пререкание, предвидя неудачный для себя полемический спор в настоящий момент.

В помещении находились представители всех школ города и пригородов. Всего около шестидесяти человек. Сегодня они решали важнейшие вопросы дальнейшей деятельности группы, а также перевыбор старшинства. Не время конфликтовать. Сан должен проявить все свое дарование, умение руководителя, чтобы выровнять пошатнувшееся положение. Заставить сидящих в зале смотреть на него, как на своего главаря, как на неоспоримый авторитет. Пусть сейчас коварное выступление Лао будет его маленькой победой. Пусть. Всему свое время. И не время сейчас ему, Сану, тупить об коварного Лао свои клыки. Основная драка еще впереди: и за место в кресле, и за старшинство. Кому-то из них несдобровать. А сейчас нужно повернуть течение спора туда, куда не бредут притуплённые мысли ленивой и твердолобой толпы. Один камень на узком месте — скверный Лао. Что на уме у этого паршивца? Зал смотрит и на Сана, и на Лао. Нужно говорить. Веско, убедительно: так, чтобы представителям школ понравилось. Сейчас они судьи и свечи, горящие под натянутыми веревками.

Окинув зал хозяйским взглядом мандарина, покашляв для солидности в ладонь. Сан заговорил.

— Да, товарищ Лао, мы мужчины. Не к лицу кручиниться о прошедшем. Нужно твердо и прямо смотреть вперед. Находить ошибки, исправлять их, двигаться дальше. Поэтому здесь, в зале, собрались представители и наставники школ не для того, чтобы быть свидетелями плохого настроения выступающего. Руководителей интересуют подробности происшедшего в той степени, которая позволит сделать выводы, не повторяться в ошибках, более основательно готовиться к следующим операциям. Предусмотреть все то, что мы не смогли предвидеть в первый раз. Мир коварен. Но школа наша сильна. Мы должны потрясти город и все побережье. Каждый должен чувствовать это и сознавать каждую секунду бытия. Но почему мы не смогли справиться с юнцом, который был загнан, как бешеная собака, но который все же сумел выскочить из нашей западни? К тому же погибло значительное число наших товарищей. Не время сейчас показывать характер всему миру. Шестьдесят человек ждут продолжения рассказа. Лао встал.

— В прошлый раз, на совете руководства, я предложил более простой и надежный путь приобретения средств на нужды школ. Сан отклонил мое предложение, мотивируя тем, что его деньги более законные. Предпочел взять в единоличные руки выбор и руководство первой операцией. Сам поставил себя на место У Чиня. Повел по пути, неизвестному нам, рискованному. Опасному еще тем, что мы не знали противника. Не были решены простые, но важные тактические вопросы операции. Считаю, с нашей стороны, было соплячеством бросаться в авантюрную сделку, в которую втянул нас Сан из личностных амбиций. Пусть продолжит Кин. Он непосредственно руководил людьми. Пусть народ узнает, с кем мы имели дело, и примет правое решение.