Скорпика - Грир Макаллистер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот Сессадон протянула ищущую руку навстречу тьме.
Когда она нашла то, что искала, в глубине Паксима, она внесла одно небольшое изменение. Действовать было так же легко, как и думать. Она протянула руку через многие мили, вытянув волшебный палец, и погасила свет.
«Вот так, – подумала она. – Теперь посмотрим».
23
Комфорт
511 год Всея Матери
На дорогах Паксима
Виш, Эминель, Гермей
Хотя Виш спала рядом с Фасик, присматривала за ней, разделяла каждый момент ее жизни, именно Джехенит по-прежнему каждое утро готовила любимый чай Виш. Это привычка, которой было уже почти четыре года и от которой нелегко отказаться. И Фасик, и Виш были рады. Еще несколько минут каждое утро, эти драгоценные, сонные минуты близости принадлежали только им. Прижаться щекой к плечу, уткнуться носом в знакомый ароматный изгиб шеи. Что бы еще ни происходило в течение дня, все могло начаться, и часто начиналось, с этих полуосознанных минут совместного покоя. Почти каждое утро их обеих пробуждал от сна голос Джехенит: «Чай, чай, у меня есть чай», голос сладкий и мягкий, как мелодия.
Но однажды осенним утром Эминель разбудила их своим криком.
Виш открыла глаза и вскочила на ноги, ее рука нащупала короткий меч, даже когда она вынырнула из сна. Слишком много дневного света – вот что она заметила. Джехенит всегда долго пила воду перед тем, как лечь на ночь, чтобы утром встать первой. Но солнце уже взошло, а Виш с ужасом поняла, что Джехенит, похоже, так и не проснулась.
Истошный, надрывный крик Эминель снова разорвал утренний покой.
Фасик поднялась, ее еще не посеребренный шрам блестел розовым цветом сырого мяса, а глаза быстро повернулись в сторону ужасного звука. Через полминуты ее нога оказалась на ступеньке повозки, а большая рука раздвинула занавески. Она влезла внутрь. Виш последовала за ней, убрав меч в ножны и вытащив из сапога кинжал, чтобы в случае необходимости вступить в ближний бой.
Но как только она увидела, что произошло в повозке, то поняла, что драться не придется, по крайней мере, в таком виде.
Джехенит лежала на спине и, казалось, спала. Эминель свернулась рядом с ней на коленях, раскрыв рот и продолжая кричать. Звук был оглушительным в маленьком пространстве. Фасик присела, как могла, хотя места оставалось немного, и потянулась к руке Эминель.
Наконец крик плавно перешел в слова.
– Прочь! – закричала Эминель. – Я исцелю ее!
Виш видела голубой оттенок кожи Джехенит: не только неподвижные губы, но и скрюченные пальцы, вывернутое запястье, голые ноги. Виш знала, как выглядит мертвец. Джехенит была мертва уже несколько часов, об этом свидетельствовал оттенок кожи. Надежда теперь была напрасной.
– Дай мне взглянуть, – твердо, но негромко сказала Фасик.
Эминель пренебрегла ее требованием, отпустив холодную голубоватую руку, которую она держала, и, положив свою маленькую ладонь на грудь женщины, которая, как все могли видеть, не поднималась и не опускалась, как у дышащей женщины. Эминель глотнула воздуха, проглотила комок в горле и застыла на месте. Казалось, она сосредоточилась, ее брови сошлись.
По крайней мере, она больше не кричала, подумала Виш, но ее взгляд все еще был диким. Добром это не кончится.
– Я все исправлю, мама, – сказала девочка, ее голос совершенно изменился. Это было душераздирающе: как явно она старалась держать свой голос под контролем, как она, намеренно или нет, подражала успокаивающим, как лист алоэ, тонам своей матери. – Позволь мне попробовать. У меня нет такого таланта, как у тебя. Но я попробую. Изо всех сил.
Фасик украдкой взглянула на Виш, и фехтовальщица ответила тем же. Что они могут сделать? Виш давно подозревала, что Джехенит родом из Арки – в ней была эта спокойная твердость, и она совсем не умела обращаться с оружием, – но это был первый намек на то, что она была целительницей. Вишала знала, что у женщины и девочки есть секреты, но уважала необходимость хранить их. Теперь было слишком поздно спрашивать. Вопрос лишь в том, были ли эти секреты столь же важны или даже более важны теперь, когда один из хранителей секретов был мертв.
– Велья, будь со мной, – сказала девочка, ее голос дрогнул, превратившись в резкий хрип, – Велья будь со мной, Велья будь со мной.
Но если Богиня Хаоса и услышала, то не подала никакого знака. Эминель стряхнула руку Фасик со своего плеча, продолжала напевать, прижимая одну, а потом обе руки к недвижной груди Джехенит. Все, что могли сделать Фасик и Виш, это оставаться с ней, чтобы охранять ее. Быть рядом, когда она, наконец, измученная, поднимет голову, понимая, что бессильна изменить невероятный, но неоспоримый факт: Джехенит была мертва.
И осознание заняло очень много времени.
В течение нескольких часов Виш и Фасик не отходили от девочки и тела. В повозке не было места для остальных членов группы, но каждый по очереди заглядывал внутрь. Виш была ближе всех к занавеске и, встретив их взгляды, предостерегающе подносила палец к губам. Каждый из оставшихся бандитов – сначала Гермей, потом Любен и Элехус – смотрел на нее пустыми, измученными глазами. Она кивнула в знак того, что пока больше ничего не нужно, а затем отмахнулась от всего, что они протягивали ей, зная, что ни она, ни великанша не смогут ни есть, ни пить, пока девочка не примет душераздирающую правду.
Солнце было уже высоко над головой, когда Эминель совсем умолкла, ее дыхание то замирало, то становилось тяжелым. Виш боялась, что малышка просто не выдержит напряжения. Это было слишком тяжело для любого свидетеля.
Наконец, Эминель села на пятки, опустив руки на колени. Она отвела взгляд от неподвижного, воскового лица матери. Повернулась к Фасик и произнесла единственное слово, почти молитву:
– Помоги.
Фасик провела обеими ладонями по ее подбородку и щекам – незаживающий шрам исчез – и по волосам. Виш показалось, что она изо всех сил старается держать под контролем собственную печаль. Ради девочки ей это удалось.
– Тебе нужно поесть. Мужчины найдут для нас еду, – мягко произнесла Фасик Эминель. – Давай выйдем.
– Не могу, – ответила Эминель.
– В эти дни тебе часто будет казаться, что ты ничего не можешь, – сказала ей Фасик. – Мы здесь, чтобы помочь тебе справиться.
Девочка начала подниматься,
