Скорпика - Грир Макаллистер

себе было крайне неприятно; избавить ее от тревожных, фанатичных страданий было бы своего рода милосердием, когда придет время.

Мысли королевы Паксима были более предсказуемы, она была полностью занята внутренней политикой своей страны, борьбой за позиции с сенаторами и членами собрания в Урсу, столице Паксима. Она хотела создать невозможное: будущее для своего сына, единственного оставшегося ребенка, в качестве правящего короля. В каком-то смысле Сессадон желала ей добра. Нужно было обладать недюжинной энергией и смелостью, чтобы видеть вещи совсем не так, как их видит весь остальной мир. Гелиана поистине была провидицей. Но даже если бы мальчик Паулус, которому сейчас было девять лет, стал первым правящим королем Паксима, у него не было бы будущего: Сессадон просто уничтожит четырех королев и короля, чтобы получить желаемое, вместо того чтобы уничтожить пять королев. Кроме того, если бы не ее Бездевичье, то о престолонаследии мужчин даже не заикнулись бы. Если бы он поднялся на трон вовремя, чтобы Сессадон могла его уничтожить, она бы просто отняла у него то, что сама же и предложила. Все возвращалось к ней, к Бездевичью, если смотреть на это в правильном свете.

Две королевы, которые показались Сессадон наиболее интересными, были и двумя наиболее грозными, что, конечно, не случайно. Когда она издалека погрузилась в их мысли, обе они все еще находились в процессе движения к Обряду Солнца, собранию, на котором раз в пять лет собирались все пять королев. Королева-воительница двигалась на юго-запад, королева-маг – на запад, и обе они с ужасом поняли бы, что между ними есть какое-то сходство. Обе они считали, что с ними не сравнится никто в целом мире.

Скорпиканка занимала прочное положение в качестве королевы, собирала вокруг себя армию дочерей, но все еще была глубоко неуверенной, одинокой. Если бы она была достаточно смелой, то могла бы сделать больше, чем кто-либо другой, кроме самой Сессадон, чтобы нарушить равновесие мира. Искушение протянуть руку и подтолкнуть разум королевы Тамуры к нужному колдунье результату горело в ней как уголь. Это было бы так просто. Но в этом не было необходимости, сказала она себе. Если королева-воительница будет принимать собственные решения, подставлять себя и своих людей под удар исключительно своими действиями, то победа над ней будет еще слаще.

Точно так же Сессадон испытывала сильное искушение посеять раздор и недоверие при дворе королевы Арки, учитывая свою ненависть к правящей женщине. Но когда колдунья заглянула в залы Дворца Рассвета, она едва не рассмеялась, увидев, что делать ей там нечего. Двор уже был гнездом гадюк, кипящим ядом. Узнав о готовящемся заговоре, Сессадон почувствовала странное сочувствие к королеве Арки, но оно быстро рассеялось в нетерпеливом, злобном предвкушении. Мирриам была та еще особа, необыкновенно жестокая, доведенная до сумасшествия слишком большой и слишком долгой властью. Когда придет время, Сессадон с удовольствием убьет ее. А пока она могла наслаждаться тем, что второй по древности маг был одновременно и слишком параноидальным, и слишком доверчивым, и этот парадокс преподнес неприятный сюрприз, который еще предстоит раскрыть.

Когда она погрузилась в разум самой королевы Мирриам, Сессадон с удивлением поняла, что королева послала Ищеек за наследницей Сессадон. Прочесывание умов жителей деревни Адаж мало что дало, но Мирриам, по крайней мере, узнала имя девочки – Эминель и ее матери – Джехенит. Кроме этого, следов было не так уж много. Ищейки сообщили королеве Мирриам, что они тщательно обыскали Арку и не нашли девочку в королевстве. Мирриам, в свою очередь, сообщила им, что для поиска осталось еще четыре королевства.

Должна ли она помешать Ищейкам, даже уничтожить их? Размышляла Сессадон. Конечно, она могла бы. Но нет. Даже если бы они нашли девочку, они не причинили бы ей вреда. Они только навредили бы людям, с которыми она путешествовала, а это колдунью нисколько не беспокоило. А Ищейкам еще предстояло напасть хотя бы на след девчонки. Если дар Эминель не проявится или если она или ее мать не раскроют секрет, Ищейки могут блуждать еще год или даже дольше, прежде чем выследят ее.

За это время может многое произойти.

В каком-то смысле Сессадон была рада, что не может предсказывать будущее. Жизнь становилась намного интереснее, когда все происходило наяву.

* * *

Через два года после создания кварцевого сердца и начала своего путешествия по королевствам Сессадон почувствовала, что в груди у нее что-то щемит и распирает.

Заклинание начало давить на нее. Оно хотело освободиться.

Если заклинание будет находиться вне ее тела, как это было в течение тех лет в пещере, она сможет сохранить силы для других задач. И эти задачи будут множиться, как только она решит двигаться дальше.

Ей больше не нужен был сон – это был один из многих способов улучшения тела после установки кварцевого сердца, но в своих путешествиях она обнаружила, что иногда прилечь в темноте все равно полезно. Период отдыха, свободный от других раздражителей и отвлекающих факторов, помогал прояснить мысли.

Именно во время одного из таких периодов отдыха, лежа в сочной траве Сестии и глядя на далекие звезды, Сессадон приняла свое следующее важное решение.

Пора было двигаться дальше.

За эти годы странствий она узнала, чему могли научить ее Пять королевств в их нынешнем виде: о себе, о том, что изменилось за пять веков, о том, как их победить. Она много раз меняла обличье, выглядя так, как ей нужно было выглядеть, чтобы достичь желаемого, но теперь пришло время выбрать образ. Глупо было использовать больше магии, чем нужно. Поэтому она выбрала облик женщины на четвертом десятке лет, темные вьющиеся волосы которой пронизаны соленой белизной, черты лица достаточно резкие, чтобы производить впечатление ума, но не жестокости. Сессадон так и не достигла этого возраста в своей первой жизни. Она задумалась, достигла ли его ее сестра, и поняла, что не знает, сколько та вообще прожила. Это было бы легко выяснить, и все же она считала, что была бы счастливее, если бы не знала. Ее наследнице уже исполнилось девять лет, она была достаточно взрослой, чтобы начать учиться всему, что ей может понадобиться, и нескольких лет будет более чем достаточно, чтобы обучить ее. Сессадон с нетерпением представляла, как девочка будет благодарна ей за то, что она будет учиться у нее, как они вместе будут изучать ее способности, как Сессадон будет терпеливо отвечать на все вопросы. Сессадон почти чувствовала вкус сырой силы девочки, хотя прошло много лет с тех пор, как она полностью высвободилась, с того первого всплеска