Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

матери заражают им детей, однако между племенными группами он передается крайне редко. Это указывает на то, что отчасти конкуренция происходила путем вытеснения — то есть либо через избирательное размножение, либо через насильственный конфликт, либо через то и другое.

Однако этнографические и этноисторические данные показывают, что, помимо этих форм конкуренции, важную роль в экспансии, вероятно, играли и избирательная миграция, и передача знаний между группами по критерию престижа, особенно если учесть, насколько слабыми оказались связи между языком и генетикой (и вирусами) — а иногда их и вовсе не удается обнаружить. Хотя мы не можем с уверенностью утверждать, что какие-то из древних норм, верований и практик распространялись между группами через копирование, у нас все же есть более свежие примеры, позволившие застать ход процесса, когда новые институты родства и обряды возникали на наших глазах и неоднократно, систематически копировались соседними группами. Например, где-то за 60 лет особый обряд мужского обрезания распространился с плато Кимберли в Арнемленд, на Большой Австралийский залив и затем в Квинсленд[269]. Подобным же образом в некоторых частях Австралии распространялись новые и все более сложные наборы брачных законов, если две группы объединяли свои системы родства и брака. Тогда возникал более сложный комбинированный институт, который, вероятно, способствовал усилению интеграции между разными группами лучше, чем исходные варианты.

Некоторую роль, вероятно, играла и межгрупповая конкуренция на основании избирательного выживания в суровых условиях, поскольку носители пама-ньюнгских языков в конце концов заселили (вероятно, повторно) необитаемые области Западной пустыни с ее пагубным климатом. Все, кто приходил туда раньше, там не задержались, однако группы, обладавшие новым пакетом социальных норм и ритуалов, позволявшим рассеянным охотничьим партиям сохранять социальные взаимосвязи, вероятно, при засухах и наводнениях выживали чаще[270]. Как мы знаем из главы 8, Паральджи спас свою группу от засухи 1943 года в Западной пустыне, поскольку обладал знаниями о далеких источниках воды, которые получил в отрочестве во время обряда инициации, и богатой информацией, содержавшейся в песенных циклах, которые он выучил наизусть за десятилетия участия в обрядовых представлениях. А Бёрк и Уиллс, естественно, не могли найти воду в пустыне даже безо всякой засухи.

Экспансия носителей инуитских и нумских языков

Такие же процессы межгрупповой конкуренции сформировали и институты охотников-собирателей Арктики. На Северном склоне Аляски примерно во времена Битвы при Гастингсе в Англии (около 1000 года н. э.) инуиты — носители инуит-инупиакского языка — начали распространяться на восток через просторы канадской Арктики. За несколько сотен лет эти охотники-собиратели колонизировали Гренландию и двинулись на юг, на полуостров Лабрадор на восточном побережье Канады. Однако территория, на которую они вступили, была уже обитаема. Дорсетские эскимосы, популяция, археологически и, вероятно, генетически отличная от инуитов и уже давно населявшая эти регионы, быстро отступила и исчезла (по большей части) под их натиском. Кроме того, инуиты, вероятно, изгнали или по крайней мере заставили спешно ретироваться поселенцев-викингов, с которыми они встретились и сражались в Гренландии[271].

Археологические данные показывают, что инуиты (“культура Туле”) располагали более сложным технологическим репертуаром по сравнению с дорсетскими эскимосами. Инуиты прибыли вооруженные новинками, в число которых входили мощные композитные луки, высококачественные тесла для работы по дереву, каяки, собаки, сани и снеговые очки. Группы инуитов, жившие вдоль побережья, владели еще и полным китобойным пакетом, в том числе кожаными лодками и гарпунами. Интересно, что у представителей дорсетской культуры в прошлом тоже были и луки, и собаки, но они их утратили за несколько сотен лет до встречи с наступающими инуитами (кстати, если вы скептически относитесь к возможности утраты полезных орудий, дождитесь главы 12). Кроме того, с социальной точки зрения инуиты, вероятно, умели быстро организовывать своих людей вокруг авторитетного лидера для экономических начинаний вроде китовой охоты и, вероятно, для набегов, войны и защиты общины. Их арсенал культурно-институциональных технологий включал гибкие нормы родства, особые отношения между тезками (как у жуцъоан), обряды и другие инструменты сближения. Например, когда мужчина-инуит делился своей женой с другим мужчиной, чтобы тот занялся с ней сексом, это цементировало прочные и взаимовыгодные связи и даже создавало особые отношения между детьми этих двух мужчин. В совокупности подобные культурно-институциональные технологии помогали отдельным людям и общинам создавать и поддерживать обширные сети социальных отношений между широко рассеянными популяциями. Эти сети были жизненно необходимы для поддержания торговых отношений и схожести языков, а также для поиска брачных партнеров и вербовки союзников для обороны и набегов (нападения). Как мы увидим на примере полярных инуитов, способность группы сохранять сложные технологии зависит от социальности ее членов, от их умения поддерживать широкую сеть контактов[272].

Этнографические и этноисторические данные, как и в случае носителей пама-ньюнгских языков, показывают, что во время экспансии инуитов, скорее всего, работали разные формы межгрупповой конкуренции. Что касается военных действий, то я подозреваю, что инуиты постепенно заняли дорсетские территории и победили аборигенов в конкуренции за местные ресурсы. Когда же дело доходило до прямого столкновения, дорсетцы обычно проигрывали и отступали. Ни археологические, ни лингвистические данные ничего не говорят нам о том, повлияли ли на экспансию инуитов их военные успехи. Однако этноисторические данные, полученные в Северной Аляске, показывают, что набеги были в Арктике частью повседневной жизни, а нередко случались и ожесточенные битвы. Внезапные предрассветные опустошительные атаки ставили себе целью истребить целые общины, и иногда так и получалось. Попавшие в засаду охотничьи или торговые экспедиции нередко погибали полностью. Поэтому в социальной среде охотников-собирателей к незнакомцам относились с большим подозрением и обычно их убивали — вот почему было особенно ценно иметь как можно больше близких знакомых в других общинах[273].

Возможно, свою роль сыграло и избирательное вымирание. Скорее всего, инуиты, обладавшие более развитыми технологиями и более разнообразным арсеналом приемов добычи пропитания, легче переносили изменчивые условия и экологические потрясения и лучше адаптировались к ним, чем носители дорсетской культуры, и поэтому быстрее размножались. До появления инуитов носители дорсетской культуры, по-видимому, периодически вымирали в некоторых регионах. Если институциональные преимущества инуитов приводили к тому, что локальное вымирание у них случалось реже, чем у носителей дорсетской культуры, то их нормы и практики должны были распространяться и в конце концов стать преобладающими, даже если бы инуиты и дорсетские эскимосы никогда не вступали друг с другом в прямые столкновения[274].

Между инуитами и дорсетскими эскимосами происходила некоторая культурная передача — например, археологические данные показывают, что поздние дорсетские популяции переняли устройство инуитских жилищ. Кроме того, исследователи обнаружили несколько изолированных арктических популяций,