Русская война 1854. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

— Что? — спросил я и одновременно вспомнил первый толчок после запуска двигателей. Я тогда ничего не разглядел, а вот оно как, оказывается.

— Прошу прощения, — повинился Ростовцев. — Надо было сразу улетать, но не удержался, заложил виток, а предатель с парашютов прямо перед носом оказался… В общем, он теперь подлости сможет совершить, только если его кто от нашей «Несушки» отмоет и соберет.

Грубая шутка, но я все равно рассмеялся. И сразу же потерял сознание — слишком больно еще оказалось радоваться.

* * *

Очнулся я на следующий день. Наша воздушная армада продолжала наматывать километры над Россией, а я медленно приходил в себя. Как ни странно, больше напрягала не рана, а тягучая пустота, появившаяся в груди. Словно смерть Зубатова каким-то образом украла у меня возможность отомстить за свои потери. Глупость же? Глупость. А ничего поделать не получалось.

Немного отвлекся, когда мы долетели до Стального. Здесь все наши оказались заняты бункеровкой угля, ну а меня ждали новости от Обухова. Как оказалось, у него получилось запустить линию малых моторов: пока тестовую, всего на тридцать штук в день, но, как показала практика, медленный старт новых технологий — это даже удобно.

— Люди сначала не понимали, зачем нужны такие слабые двигатели, — рассказывал Павел Матвеевич, который за время с нашей прошлой встречи как будто стал живее и энергичнее. — Но мы не стали сидеть, запустили небольшое производство по их доработке. Машины для работы с землей, перевозки груза, людей. Металла у нас достаточно, раму отлить не сложно. Жесткие они, конечно, получаются, но люди распробовали. Уже появились несколько кузнецов, которые их дорабатывают, и заказы у них даже из Ростова есть.

— Как закончите, подойдите к Достоевскому, скажете, от меня, он вам передаст документацию по металлу для рессор и пружинной подвески, — я на мгновение прикрыл глаза.

— Обязательно подойду, — Обухов довольно закивал, отводя взгляд от моей раны. Было видно, что ему интересно, но спрашивать не стал. Да и рядом Севастополь, к повязкам и крови тут привыкли.

— Кстати, Григорий Дмитриевич… — Обухов вспомнил еще кое-что важное. — У нас тут товарищество купцов образовалось. Как увидели, что готовые вещи людям нравятся больше отдельных элементов, так сразу и захотели их тут производить. Мы им только моторы и сталь, а дальше они сами. Обещают все, что выходит сейчас, выкупать, а если дело пойдет, то и еще больше.

— Хорошее дело, — согласился я, но для незнакомых купцов ничего предлагать не стал. Пусть сначала покажут себя, а там посмотрим.

Впрочем, Обухов и так был доволен. И своими успехами, и тем, что их оценили по достоинству. Примерно с таким же энтузиазмом ко мне завалился и Самуил Хиггс. Я уже почти забыл об этом посланнике Кольта, но он-то обо мне нет. Более того, он не только местный рынок промониторил, но еще успел собрать сплетни и из столицы.

— Я знаю, что вы сотрудничаете с Пруссией, — американец не стал ходить вокруг да около. — Но Берлин будет развивать свое производство, только вытягивая соки и ресурсы из России. Передав же технологию нам, вы сможете по-настоящему захватить весь рынок!

— Мы сможем, — поправил я Хиггса и невольно улыбнулся, вспоминая современные американские законы.

У них, если какая-то местная фирма чем-то занималась, то иностранцам зайти на этот рынок не было почти никакой возможности. Тут способствовал и приоритет местным патентам, и суды, готовые опереться на любой случайный прецедент, чтобы помочь своим. Взять ту же историю с радио и Маркони. Как бы ни разрослась его фирма к началу 20 века, зайти в Америку у него получилось только после пяти лет судов, когда его патент все же признали. Или, как говорят злые языки, когда стало точно понятно, что его можно обойти.

В общем, в плане защиты национальных экономических интересов Америка и еще николаевская Россия были очень похожи друг на друга. Каждый стоял на своем, никто не испытывал иллюзий, и, возможно, это в том числе помогало странам понимать друг друга и находить компромиссы.

— Так вы готовы подтвердить свое предложение? — буравил меня взглядом Хиггс.

— По моторам вы получите все на тех же условиях. Миллион поставленных двигателей в Россию по цене Стального, и технология ваша. Но…

— Что? — американец сразу напрягся.

— Если захотите большего, — я улыбнулся, — тогда придется идти на уступки. Скажу сразу, меня интересует новое совместное производство у вас и доля в том заводе, что вы будете строить для царя Александра.

— Это много.

— Но и даю я не меньше, — я прикинул свои ближайшие планы и тут же внес в них корректировки. — Итак, предлагаю присоединиться к нам в полете до Севастополя, там я выделю вам один из «Китов» с командой, который слетает вместе с вами в Нью-Йорк, а потом и в Коннектикут. Я ведь правильно помню, что головной завод Кольта находится именно в Хартфорде?

— Все верно, — Хиггс сначала растерялся от предложения, но быстро взял себя в руки. — Если честно, не думал, что смогу так быстро вернуться домой. Сколько займет дорога?

— Между нами примерно 8 тысяч километров, — я мысленно прикинул одну пятую от окружности Земли. — Это примерно от 80 до 100 часов полета на новых «Китах». Угля, конечно, придется взять побольше, а груза поменьше, но долетите. Надеюсь, о прессе и припасах на месте вы сможете позаботиться?

— Конечно! — мистер Хиггс не сомневался ни мгновения, даже вопрос про мое ранение, который все это время крутился у него на языке, удержал при себе.

Это и мне придало уверенности, что вся эта затея имеет смысл. Я отпустил американца и откинулся обратно на кровать: что-то после всех этих разговоров одежда насквозь промокла. И ведь вроде бы просто языком болтал, а в пот бросило так, словно по нашему окопу прошлась целая батарея 48-фунтовых пушек. Ладно, до вылета еще пара часов. Хиггс как раз успеет собраться, а я постараюсь поспать… Следующая остановка — Севастополь.

* * *

До главной базы русского Черноморского флота мы добрались в тот же день. Не знаю, что в первый момент подумали люди, увидев нашу армаду издалека, но, когда мы сходили на землю, все уже просто радовались. Жители города, которые еще до конца не отошли от