Русская война 1854. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, все шло по плану, у врага не было ни единого шанса сдержать этот натиск… И тут один из кораблей под Юнион Джеком взорвался, выпуская во все стороны ядовитое желтое облако. А вот и последний козырь наших врагов, которого я так опасался. К счастью, он пока никого не зацепил, но и так умудрился полностью сломать рисунок боя. Кокрейн отгородился ядовитым облаком от подходящего к нему флота и, развязав себе руки, тут же повернул на север под прикрытие крутого берега, где мы почти не могли атаковать их сверху.
Теперь он был прикрыт с суши, Корнилов тоже был вынужден выжидать, пока яд в воздухе хоть немного рассосется, флешетты с «Китов» почти не вредили кораблям, и неожиданно стало понятно, что, несмотря на все наше превосходство в технологиях, враг может уйти. Сейчас выждет момент смены эскадрилий в воздухе, повернет в море и постарается оторваться. Почти идеальный план… Да, кто-то потонет от новых атак «Несушек», которых мы будем наводить, пока не сядет солнце, но всех-то точно не достанем.
И какая это после такого победа?
Глава 25
— Это сокрушительная победа русского оружия! А еще это самое страшное поражение, которое когда-либо наносили Англии, и мы получили этот удар именно под моим командованием! — лорд Вуд ходил по покрытой гарью палубе «Британии», оглядывая жалкие остатки еще недавно великой армады. Все, что ему довелось довести до другого края Эгейского моря.
Кокрейну повезло — оглушило ударом, когда в самые первые мгновения прорыва русские вместо флешетт сбросили пушечные ядра. Лорд Вуд со злостью посмотрел на старого адмирала, которого вынесли на свежий воздух, и тот именно в этот момент застонал, приходя в сознание.
— Как все закончилось? — первый же свой вопрос Кокрейн задал о деле. Верен себе, пусть это больше и не имело никакого смысла.
— Мы отступили, — ответил Вуд. — Ваша ядовитая завеса хорошо сработала, прикрыв нас от русского броненосца. А потом мы смогли оторваться и, несмотря на удивительную точность и мощь новых русских птичек, потеряли не так много кораблей.
— Нет… — Кокрейн чуть не закричал и тут же закашлялся с непривычки.
— Что нет?
— Мы не должны были прорываться в море! — адмирал яростно сверкал своим единственным глазом. — Нужно было прикрыть спину и прорываться на берег, выбросив туда новые суда с газовыми баллонами! Русские нагнали туда столько пехоты, что их потери были бы страшными. А там и туземные полки вспомнили бы, на чьей они на самом деле стороне.
— Ваш лейтенант пытался убедить меня в чем-то похожем, — лорд Вуд поморщился. — Но это же бред. От яда бы пострадали и наши войска. Сколько бы полков у нас осталось после подобного сражения?
— Главное, что вражеская артиллерия и птички не смогли бы работать, — Кокрейн оскалился остатками зубов. — Если бы мы вернули проливы, нам бы простили сколько угодно смертей, а так…
— А так мы просто заключим мир, — лорд Вуд на мгновение замолчал, думая о лежащем перед ним адмирале.
Он ведь всегда был таким: когда сражался с испанцами, и когда с французами. Никогда не жалел ни своих, ни чужих. Издалека это казалось легким романтичным флером воинской славы, но вблизи… Без глаза, без половины зубов, со смрадным дыханием — даже так душа Кокрейна была ужаснее, чем его тело.
— Мир с Россией? После поражения? — адмирал даже приподнялся на своем импровизированном ложе.
— Я уже воспользовался телеграфом и передал последние новости в Лондон и Париж. Конечно, будут обсуждения, споры, крики, но предварительно в Англии и Франции нет ни одной силы, которая готова была бы поставить на продолжение войны. Так что вопрос можно считать решенным и… — Вуд увлекся и стал рассказывать адмиралу собственные мысли. — И это совсем не так страшно. Да, мы не поставим Россию на место здесь и сейчас, но что будет в перспективе? Без поражения новый царь не сумеет продавить реформы, которые могли бы вдохнуть новое пламя в русскую экономику. Более того, победа, если правильно ее подать, может привести к головокружению от успехов. Уверен, уже скоро мы сможем убедить общество, что «сильной России» нет смысла закрываться от иностранных товаров, и тогда мы начнем новую войну. Тихую, тайную, но не менее смертельную.
— Мне кажется, вы недооцениваете врага, — Кокрейн лежал, задумчиво глядя куда-то в серое небо. — Я тоже думал, что нашей промышленности нет равных, но… Россия держалась против нас два года даже с тем, что у нее было. А если учесть все их новинки? Машины, машины, машины… Они внедряют их везде, опережая нас даже не в умении их создавать, а в умении найти им место где угодно. В умении думать по-новому. Мы как-то пару дней назад захватили одного офицера, я был на допросе. Так тот рассказал, что видел в Ростове машину, с помощью которой из стали делают тарелки и ложки. Понимаете?
— Если честно, нет. Какой смысл так удивляться подобной мелочи в свете того, с чем мы сами столкнулись на поле боя?
— Вот именно, что мелочи! Они находят машины даже для них! Находят людей, металл, чтобы запустить производство. Уже сейчас караваны новых товаров расползаются по России неуверенными ручейками, а что будет дальше? Такими темпами они наполнят свой рынок всего за пару лет, а потом хлынут наружу. Если бы они сидели, как раньше, ограниченные узкими воротами Балтики и милостью Порты, в этом даже не было бы ничего страшного. Но теперь они вырвутся на волю! В Европу, в Азию! Это не мы придем тихо покупать их страны, это они придут к нам, и знаете что?
— Что? — лорд Вуд слушал старого адмирала словно завороженный.
— Наши рабочие будут рады. Уже сейчас среди них бродят агитаторы, перечитавшие статей Маркса и Энгельса. Им плевать на красоту учений Гегеля или цветастые речи Герцена. Они жаждут новой справедливости, и что они сделают, увидев своими глазами русские заводы, где все по-другому? Десять-двадцать лет, и нашим врагам даже армия не потребуется, чтобы взять Англию голыми руками. Простые Джоны, живущие
