Рок-звезда - Б. Б. Истон

Побег от полиции, обнажение в общественном месте, нарушение частной собственности, использование фальшивых документов, употребление алкоголя несовершеннолетней, занятие сексом в публичных местах, нарушение порядка, превышение скорости, побег от полиции… Меня отправят в тюрьму. Я окажусь в тюрьме в одном платье на завязках и стрингах. Офигеть можно».

Я свернула направо, на улицу, с которой приехала, и посреди поворота вдавила в пол педаль газа, как Харли учил меня еще на треке. Я не гоняла уже больше года, но, судя по всему, еще помнила, как завернуть за угол на полной скорости, не перевернувшись набок.

«Би, просто представь, что ты снова гоняешь на треке. Ты же все время это делала. Это клево. Ты просто ловишь кайф».

Перейдя на вторую передачу, я резко тормознула перед следующим поворотом, чтобы перенести часть веса вперед до поворота руля. Войдя в поворот наполовину, я снова вдавила газ и повернула, одновременно за секунду переходя на третью передачу.

«Видишь? Это ж как на велосипеде ездить. Уже умея, не разучишься».

– Черт, детка! Где ты такому научилась?

Это было первое, что произнес Ганс с момента нашего старта, и я услышала в его голосе изумление. Я покосилась на него и обнаружила своего рок-звездного приятеля вцепившимся в крышу одной рукой и в центральную консоль другой, с выражением ужаса и восторга на лице. И мне не нужно было другого вдохновения. Проведя почти год в переживаниях из-за собственной неполноценности на фоне этого человека, я наконец нашла способ взять реванш и выделиться из толпы идиоток, обивающих порог Ганса.

Я могу водить чертов «мустанг», и я умею делать это полуголой.

Я повторила свой прием и прорвалась через последний поворот в этом квартале. Я все еще слышала сирены у себя за спиной и периодически видела отражения синей мигалки в окнах домов и дорожных знаках, но я набрала дистанцию, и нас с полицейской машиной разделяло несколько поворотов, так что они не могли меня видеть.

На следующем повороте мы должны оторваться.

Если я смогу вырваться отсюда и попасть на шоссе, где не надо останавливаться, мы спасены. Через десять секунд мы тогда окажемся на парковке перед клубом, и фиг они нас там найдут. Но если мне придется остановиться на светофоре… то все.

Игре конец.

Мы приближались к перекрестку со светофором. Я перешла на вторую и затаила дыхание…

«Пожалуйста, зеленый, зеленый, зеленый…»

– Зеленый! Зеленый! ЖМИ, ЖМИ, ЖМИ! – Ганс подпрыгивал на краю сиденья, глядя направо, налево и снова направо, чтобы быть уверенным, что я не убью нас обоих.

Я вдавила акселератор всеми пятьюдесятью килограммами мокрой кожи и стали, привязанными к моей ноге, и была вознаграждена резким визгом потертых шин и еще более резким рывком головы Ганса, которая отлетела назад и впечаталась в подголовник.

Мигая фарами, я неслась ко въезду на клубную парковку, до которой оставалось чуть меньше квартала. Несколько сотен метров, и мы спасены.

Двести… Сто…

Ганс сидел, полностью обернувшись назад, вцепившись двумя руками в подголовник, и широко раскрытыми глазами смотрел, нет ли за нами погони. Я закусила губу, чтобы не дать вырваться на волю самодовольной, удовлетворенной улыбке, которая могла разрушить мою крутость, сделала глубокий вдох и резко повернула в последний раз, влетая на парковку под скрежет шин и визг тормозов – чисто для красоты. Оказавшись на парковке, я немедленно выключила фары и втянулась в первое же свободное место, которое заметила.

Ганс впал в истерический припадок, колотя по подголовнику кулаками и вопя: «ВУ-У-У-У-У-У-У-У!!!!», словно Трип, приветствующий стадион.

В жизни не видела никого в таком восторге.

Когда я выключила мотор и повернулась, Ганс схватил меня за плечи своими ручищами и буквально затряс, как тряпичную куклу.

– Черт, детка! Ты от них удрала! Ты от них удрала ко всем чертям! – на его лице была безумная улыбка. – Где, на фиг, ты научилась так гонять?

Но он всегда легко переключался. Я заметила, как его глаза посреди фразы скользнули по моей все еще обнаженной груди, и рука тут же импульсивно потянулась погладить колечко в моем соске. Услышав мой вскрик, Ганс поглядел на меня и, сглотнув, сказал:

– Это была самая сексуальная штука, которую я видел в своей жизни.

Прежде чем я смогла придумать достойный ответ, я обнаружила себя вжатой в водительскую дверь, и все метр девяносто чего-то темного, высокого и татуированного поглощали мой все еще распухший рот и полуобнаженное тело. Ганс был ненасытен. Запустив руки ему в волосы, я вцепилась в них со всей силы, не зная, что он сделает со мной в следующий момент. И пусть я была на водительском месте, но в этой гонке с Гансом я оказалась пассажиром.

И эта была ничего себе гонка. Ганс показал мне то, чего я еще не видела за весь год, что мы были вместе. Дал почувствовать то, о чем я только мечтала. Перевернул мой мир и показал мне звезды, о которых я не подозревала. В ту ночь, в той машине, Ганс показал мне, что он всегда предпочтет похожую на мальчика, хитрожопую, суматошную дуру всем на свете сисястым, красногубым групи.

Он показал мне, чего я стою.

И я уже никогда не смогу позабыть об этом.

Часть IV

33

Август 2000

– Боже мой! Ганс! Ты только посмотри, как круто!

Ганс зашел за мной, неся в руках стопку тяжелых коробок. Придерживая верхнюю подбородком, он улыбнулся.

– Ну, лестница.

– Ну да! Ты открываешь дверь и думаешь, что входишь в квартиру, а там – лестница!

Не переставая возбужденно хихикать, я привстала на цыпочки и придержала дверь, чтобы Ганс прошел. Едва он переступил порог, я скользнула мимо него, взлетела по покрытой ковром лестнице и ахнула, когда она привела меня в самую прелестную квартирку, которую только можно снять за шесть сотен в месяц. Лестница вела в гостиную, которая переходила в кухню и небольшую зону столовой. В дальней стене был кирпичный камин, а две стеклянные скользящие двери вели на балкон. Слева от лестницы был небольшой коридорчик, ведущий в спальню, ванную и кладовку.

Это было похоже на квартиру Джейсона, только в два раза меньше и безо всяких наворотов.

Это было прекрасно.

Я носилась по восьмидесятиметровой квартирке, как обкуренная блоха, распахивая все дверцы, вереща от восторга при виде настоящей гардеробной и ахая над начинкой крошечной кухоньки. Наконец я повернулась к Гансу, который так и стоял посреди пустой гостиной, глядя на меня с милой улыбкой на своем прекрасном лице.

Подлетев к нему, я кинулась в его объятия. Покрывая его лицо поцелуями, я закричала:

– Да! Мы это сделали! На хрен, сделали! Ты только посмотри! Не могу поверить, что я тут живу! Что мы тут живем! Ганс, мы правда тут живем!

Хохотнув, Ганс уткнулся лицом мне в плечо.

– Ну да, блин, живем.

Он