Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

есть исполнение долга. Право служить Богу так, как человек признает себя обязанным это делать – это есть право, без которого он не может исполнять того, что считает повелением Божиим; вот почему совесть предписывает ему охранять такое право». Это довольно справедливо; ну, а если то же самое можно сказать о всякой другой свободе? Что, если охранение этой свободы точно так же предписывается совестью? Разве мы не видели выше, что человеческое счастье – это воля Божия, что достигнуть счастья мы можем только упражнением своих способностей и что упражнение способностей невозможно без свободы (гл. IV). Если такая свобода для деятельности способностей составляет условие, без которого невозможно исполнить воли Божией, то охранение этой свободы составляет обязанность, как это доказывается самим возражающим. Или, другими словами, оказывается, что охранение свободы действий не только может, но и должно лежать на совести каждого. Из всего этого мы ясно убеждаемся, что право игнорировать государство в делах религиозных и светских по существу своему совершенно однородно.

Другая причина, обыкновенно приводимая в виде основания теми, которые отказываются следовать государственным распоряжениям в религиозных делах, может быть рассматриваема таким же образом. Диссентер противится государственным распоряжениям не только вследствие отвлеченных своих взглядов на них, но и потому, что он порицает само религиозное учение, которое ему предлагается. Никакое законодательное предписание не в состоянии принудить его принять то, что он признает ложным убеждением; он помнит обязанность, которая лежит на нем по отношению к его ближним, и отказывается помогать посредством своего кошелька распространению ложного учения. Положение это совершенно понятное. Но те, которые его придерживаются, или обязаны поступать точно так же в делах светских, или ставят себя в ложное положение. Почему они отказываются быть орудиями для распространения ложных убеждений? Потому, что ложные взгляды противны осуществлению человеческого счастья. На каком основании можно не соглашаться с каким-либо родом деятельности светского законодательства? Основание тут то же: с ним не соглашаются потому, что его почитают противным человеческому счастью. Каким же путем можно доказать, что государству следует сопротивляться в одном случае и не следует в другом? Возможно ли, чтобы кто-нибудь после здравого обсуждения был в состоянии утверждать, что следует отказать правительству, если оно требует от нас денег, чтобы учить тому, что, по нашему мнению, произведет зло; но не следует ему отказывать, если оно требует денег, чтобы делать то, что произведет зло? Таково, однако же, плодоносное суждение тех, которые утверждают, что человек имеет право игнорировать государство в делах религии, но не имеет этого права в делах светских.

§ 7. Содержание этой главы еще раз напоминает нам несоответствие между совершенным законом и несовершенным состоянием общества. Степень применимости изложенного здесь принципа изменяется прямо сообразно степени нравственного состояния общества. В совершенно порочном обществе признание этого принципа произвело бы анархию. В обществе вполне добродетельном его признание не только безвредно, но неизбежно. Прогрессивное движение к состоянию общественного здоровья, т. е. к такому состоянию, где меры врачевания, принимаемые законодательством, будут уже излишними – это такое прогрессивное движение, которое приведет к положению, где эти меры будут отложены в стороны, а авторитет, предписывающий их, утратит свое значение. Оба эти изменения неизбежно связаны между собой. Господство нравственного чувства приведет общественные отношения к гармонии и сделает правительство ненужным. То же самое нравственное чувство заставит каждого человека стремиться к распространению своей свободы до пределов полного игнорирования государства, то же самое нравственное чувство будет мешать большинству принуждать меньшинство и сделает управление окончательно невозможным. Так как все это лишь различные проявления того же самого чувства, то они и должны быть в постоянном соответствии друг с другом; стремление отказываться от правительства будет возрастать только в том же самом размере, в каком управление будет делаться излишним.

Пусть, впрочем, никто не пугается вышеизложенного учения. Еще много должно совершиться различных перемен прежде, чем оно начнет пользоваться большим влиянием. Вероятно, много лет пройдет прежде, чем право игнорировать государство получит всеобщее признание даже в теории. И еще более времени протечет до того дня, когда право это будет признано законодательством. Даже и после этого оно будет преисполнено различных ограничений по причине преждевременного пользования им. Тяжкий опыт достаточно проучит тех, которые слишком рано откажутся от законного покровительства. У большей части людей любовь к испытанным на деле устройствам так велика и страх, наводимый новыми опытами, так значителен, что они, по всей вероятности, начнут пользоваться этим правом только тогда, когда уже давно возможно было бы пользоваться им с совершенной безопасностью.

XX

Устройство государства[52]

§ 1. Одно из самых ясных и самых распространенных заключений, выведенных из закона о равной свободе, – это то, что все члены общества должны обладать одинаковыми политическими правами. Если каждый человек имеет право делать все, что он хочет, лишь бы он не нарушал равной свободы других, то он должен иметь точно такое же влияние на законодательство, как и всякий другой. Ни одно лицо, ни один класс в обществе не могут без нарушения закона приобрести более влияния, чем другие.

Следовательно, очевидно, что чисто демократическое правление есть единственное, которое можно допустить с нравственной точки зрения – единственное, которое не преступно по своему существу. Выше было показано, что никакое правление не может иметь авторитета, основанного на нравственном начале. Самая совершенная форма, которой оно может достигнуть, все-таки будет только проявлением, не возбуждающим более протеста со стороны нравственного закона, где закон этот может оставаться равнодушным – это будет явление, которое он в состоянии терпеть. Первое условие такой формы заключается в том, чтобы принадлежность к числу граждан была добровольная; второе – равенство прав.

§ 2. Факт, что люди в настоящее время эгоистичны, можно считать достаточно доказанным. Создания, одаренные таким свойством, очевидно должны употребить вверенную им власть для извлечения из нее собственных своих выгод. Она послужит для их частных целей – непосредственно или посредственно, так или иначе, открыто или тайно. Если мы согласимся с положением, что люди эгоистичны, то мы не можем избегнуть вывода, что те, которые обладают властью, употребят ее для своих эгоистических целей, как скоро это будет им дозволено.

Если кому-нибудь нужны факты для того, чтобы убедиться в этом, он может найти их на каждой странице первого тома истории, который попадется ему в руки. Под заглавием Монархия он может прочесть о ненасытной жадности при распространении государственной территории; о конфискациях имущества подданных; о праве суда, покупаемом наиболее дающим; о постоянном выпуске фальшивой монеты; о ненасытности, которая унижалась до того, что разделяла