Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А интерес Высоцкого к роли Жеглова уходит корнями в 1950-е годы, когда он общался с Анатолием Утевским, окончившим юрфак МГУ и работавшим в МУРе: «Довольно частым гостем в моем 42-м отделении милиции бывал Володя. Он сидел, слушал, смотрел, просил взять на какие-нибудь “дела”. И тут подвернулся случай. <…> Так Володя принял непосредственное участие в расследовании дела об убийстве, много лет считавшегося “глухим” и безнадежным. Можно без преувеличения сказать, что это дело об убийстве — его. Впоследствии Высоцкий еще не раз участвовал со мной в проведении различных следственно-оперативных мероприятий. Он охотно соглашался быть понятым, был в высшей степени сконцентрирован при обысках»3 п.
На одном из концертов, отвечая на записку из зала, Высоцкий сказал: «К Жеглову я отношусь с симпатией, иначе б я его не играл»[2898] [2899] [2900] [2901] [2902] [2903] [2904]. а во время интервью Пятигорскому журналисту (27.09.1978) он говорил: «Кое-где у Говорухина можно “купаться” в роли Жеглова…»319. Однако в разговоре с Кириллом Ласкари прозвучало совсем другое признание: «…он про “Место встречи” сказал: “Х…ня какая-то!”. Я говорю: “Что ты сейчас снимаешь?” — “Да х…ня там одна какая-то! Но я придумал там, знаешь, как Жан Габен в ‘У стен Малапаги’, я придумал кожаное пальто, шляпу такую… Ну, конечно, это будет не как Жан Габен, понимаешь, он француз, а я так буду: ‘Я сказал, б…дь, Шарапов, б… дь! Так поваляли дурака..»320.
Похожее свидетельство принадлежит Юрию Любимову: «Конечно, хотелось ему картину в кино снять, как Шукшину. Не дали. Гоняют сейчас по телевизору “Место встречи изменить нельзя”, а он мне смущенно тогда сказал: “Юрий Петрович, не сердитесь, нужно было заработать”. То есть он и сам понимал, что это халтура. Его начали расхваливать, даже центральная пресса, а он мне объяснял: “Мне обещали за это самому снять фильм”. Я уговаривал его: “Да брось ты, они все равно не дадут, лучше Бориса Годунова сыграй”. Так и не дали. И Бориса не сыграл»321.
О том, кто обещал Высоцкому разрешить съемку фильма, известно от Игоря Кохановского: «Мне Митта рассказывал <…> У него [Высоцкого] была идея снять фильм “Зеленый фургон”, и какой-то человек из органов ему пообещал помочь в этом деле, на что Митта ему говорит: “Володенька, обманут, обманут! Не связывайся с ними — они всё врут!”. И действительно, обманули, и ничего из этого не вышло»322 (впрочем, сам Высоцкий тоже понимал, что власти его обманут, — композитор Анатолий Бальчев, отвечая на вопрос журналиста «А кого ненавидел Высоцкий?», сказал: «Чиновников, в том числе от поэзии. Говорил: они всегда обманут» з23).
При этом, несмотря на всю свою симпатию в Жеглову, Высоцкий категорически отказывался во время съемок надевать милицейский китель: «Консультантом на фильме был заместитель министра МВД СССР генерал Никитин. Он просил, чтобы Жеглов хотя бы раз показался на экране в милицейской форме. Эту просьбу мне необходимо было выполнить, потому что за это я рассчитывал получить возможность оставить, к примеру, сцену, где Жеглов подбрасывает в карман Кирпичу кошелек, да и вообще предполагал, с какими огромными трудностями мы столкнемся при сдаче картины. Но Высоцкий был неумолим: “Нет, форму я не надену ни за что!”. Для него милиционер сталинских времен ассоциировался с теми людьми, которые творили то страшное беззаконие. Он столько был наслышан об этом и так больно переживал, что всё, что было связано с милицией, не переносил на дух. <.. > Потом он, с большим трудом уговоренный мной, садится в этом кителе к роялю и произносит несколько строк из “Лилового негра” Вертинского, но, будучи верным своему слову не петь, каждый раз перебивает их репликами, обращенными к Шарапову. И тут же снимает китель. Это и осталось единственным его появлением в милицейском мундире»[2905].
Сказанное выше свидетельствует лишь о многообразии личности Владимира Высоцкого и о наличии многочисленных граней у его «я». Поэтому его считали (и считают) своим самые разные категории людей.
Однако если мы возьмем самое главное — его стихи и песни, — то доминантой в них будут стремление к свободе, борьба с властью, бунтарство, непокорность и антисоветизм. А судить о поэте нужно, в первую очередь, по его стихам.
Интересно еще, что даже в рамках одного стихотворения у Высоцкого нередко встречаются диаметрально противоположные мысли:
1) В основной редакции «Баллады о брошенном корабле» читаем: «Догоню я своих, догоню и прощу». Однако в черновиках находим совсем другие варианты: «[ничего] не прощу», «[никого] не прощу» (АР-4-169).
2) Основная редакция стихотворения «Я бодрствую, но вещий сон мне снится…» содержит такую строку: «И в песне я кого-то прокляну». Однако в черновиках встречается «миролюбивый» вариант: «И в песне [никого не] прокляну» (АР-3-122).
3) В песне «Я из дела ушел» чаще всего пелось: «Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю / Получили лишь те, кому я б ее отдал и так». Однако известны две фонограммы, где прозвучало следующее: «Растащили меня и, как водится, львиную долю / Получили не те, кому я б ее отдал и так»325; «Растащили меня, и я знаю, что львиную долю / Получили не те, кому я б ее отдал и так» з26.
4) На ранних фонограммах песни «Я не люблю» постоянно было: «Я не люблю насилье и бессилье, / И мне не жаль распятого Христа». Однако вскоре Высоцкий изменил последнюю строку на противоположную: «Вот только жаль распятого Христа». Позднее, 3 сентября 1976 года, известный популяризатор советской авторской песни на Западе Миша Аллен спрашивал его по телефону: «Слушайте, у вас есть… “Мне жаль ”. Иногда вы поете “жаль Христа ”, иногда “н е жаль Христа ”… — Нет. “Жаль”, “жаль”! - “Жаль Христа”? - “Жаль”. — Да. — Обязательно жалко. Надо жалеть. -Да, я понимаю, но у вас есть версия., где “не жаль ”. — Да, но это такая версия была… Я сначала было… Ну, это один раз я только спел..»327.
5) Стихотворение «Стареем, брат, ты говоришь…» заканчивается так: «И все же этот фюзеляж / Пока что наш, пока что наш». А в черновиках утверждалось нечто прямо
