Рукой подать - Лайла Ливингстон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тео, постой! — она, ведомая неясными инстинктами, поспешила за ним, не зная, что делать дальше.
— Олив, забудем, — раздалось от двери, — Это больше не повторится.
Она так и застыла, опершись на спинку стоящего рядом стула. Тео тем временем справился с щеколдой на замке и открыл дверь. Замер в проёме и, повернув голову, проронил:
— Про аэропорт я всё понял, но Мейв наверняка захочет с тобой проститься. Во сколько у тебя такси?
— В девять тридцать, — Олив сомкнула пальцы за спиной, чтобы унять дрожь в руках.
— Ясно, — он сошёл с единственной ступеньки на улицу, — Спокойной ночи.
Дверь закрылась, и стало тихо.
* * *
Какой же идиот!
Эта мысль без конца крутилась в голове последние десять минут. Тео ввалился в квартиру, и, захлопнув входную дверь, прижался к ней спиной, будто это был спасательный плот после страшного кораблекрушения.
— Твою же мать, — пробормотал он, растирая лицо ладонями.
Ну как?! Как он мог так всё испортить?! Можно же было просто довольствоваться дружеским общением с некоторыми бонусами, и втайне ловить её взгляды и улыбки, тихо умирая внутри. Всё бы забылось, эта глупая привязанность точно бы сошла на нет, ведь ничто так не убивает чувства, как расстояние. Хуже только несвоевременные признания и их безответность.
В глубине квартиры послышалось шуршание, скрипнула дверь и в коридоре появилась Грейс. Завернутая в болотного цвета вафельный халат, она напоминала греческое изваяние.
— Что? Натворил делов? — прозвучал сонно её голос.
— Это так очевидно? — Тео отлепился от двери и, бросив пиджак на вешалку, прошагал к дивану.
— Выглядишь депрессивнее обычного, — она прошла следом за ним и мягко опустилась в кресло напротив.
— Есть повод, — он невидяще уставился на полотно штор, сквозь ткань которых виднелся свет в окнах напротив.
— Поругались? — спустя недолгую паузу спросила сестра.
— Нет, — он устало потёр переносицу и, слегка повернув голову, бесстрашно встретился с её пытливым взглядом, — Грейс, я не уверен, что готов сейчас это обсуждать.
— Ты вечно ко всему не готов, — она опёрлась на один из подлокотников и уложила подбородок на тонкие пальцы сжатой руки, — но это не я тут теряю перспективу на нормальные отношения с идеальной девушкой десять из десяти.
— Вот прямо сейчас ты делаешь хуже, хотя ещё минуту назад казалось, что хуже уже некуда.
Грейс в очередной раз проявила полное безразличие к его выпадам. Слегка наклонив голову, она спросила:
— Что натворил, колись?
Тео не хотелось отвечать. Он сомкнул губы и, отрицательно мотнув головой, прикусил щеку изнутри. Выждал минуту, но сестра, кажется, никуда не собиралась уходить. Еще одна минута в полном молчании. Ну почему, почему она всегда так поступает?! Из последних сил сдерживая раздражение, Тео потер бровь кончиком указательного пальца и тихо проговорил:
— Я попросил её не уезжать, ну или хотя бы потом вернуться.
— Неплохо, — лицо Грейс вытянулось, — а она?
— А ей это неинтересно, — уголки его губ непроизвольно дёрнулись в ехидной улыбке.
— Враньё, — безапелляционно заключила сестра, махнув рукой.
— И давно ты читаешь мысли малознакомых людей? — Тео не скрывал скепсиса, — Или уже успела сделать расклад таро? Прочла гороскоп?
— Не нужно увлекаться эзотерикой, чтобы понять, что она по уши втрескалась в тебя, а ты щёлкаешь клювом, как последний, — она сделала паузу, будто подбирая подходящее слово, — чудак.
— Грейс, — кажется, в его голосе сейчас прозвучала вся усталость этого мира, — это всё сейчас очень не к месту. Я не нуждаюсь в твоей интервенции.
— Скажи ей всё, как есть, не понимаю, чего ты мучаешься как малолетка, — не унималась сестра.
— Считай, сказал. Ещё раз, Грейси, услышь меня, ей это не нужно. Завтра такси в девять тридцать и прости, прощай, — Тео больше не хотелось участвовать в этом обсуждении, он поднялся с дивана и направился к кухонному гарнитуру.
— Подожди, ты что, признался ей?! — кошачьи глаза Грейс, кажется, стали ещё больше, — И?! Она прямо так и сказала «Мне это неинтересно»?!
— Спокойной ночи, — он схватил с кухонной стойки планшет и, больше не глядя на сестру, направился в спальню.
Закрыл дверь на щеколду, выдохнул. Какой же поганый вечер! Хуже будет только утром. Завтра, проводив Олив, Грейс и Мейви уедут в тур, а это значит, что можно будет достать бутылку Bushmills (*от авт. известная марка ирландского виски) и утопить на её дне все свои несбывшиеся надежды.
* * *
Этой ночью Олив так и не сумела заснуть. В районе пяти утра она встала с постели и, раскрыв чемодан, принялась складывать в него одежду из шкафа. В самом углу гардероба обнаружилась сумка на магнитном замке, и Олив, переложив в неё вещи, спрятала купленную в Трастевере плетенку в чемодан. Вздохнула, смахнула с глаз очередную порцию слез и упрямо продолжила сборы. Ближе к восьми утра сквозь ставни начал пробиваться солнечный свет, но Олив не нашла в себе сил их распахнуть. Мрачная обстановка пустой комнаты теперь идеально отражала её внутреннее состояние. Ч и т а й н а К н и г о е д. н е т
Как только за Тео закрылась дверь, она осознала, что натворила. Не дав и шанса. Не допустив в своей бездарной, бестолковой голове, что, возможно, причиняет ему страшную боль, только основываясь на неудачном опыте своей идиотской жизни. Жалкая. Жалкая и глупая. В моменте ей ведь казалось, что так она выбирает себя, но вот утро постепенно наползло на город, и Олив окончательно утратила всякую способность сдерживать слезы. Выбор себя не должен заканчиваться глухой болью в грудной клетке. Он должен быть про гармонию со своим решением, а не страданиями от него. Но плёнку уже не отмотать назад, и потому впереди её ждёт Лондон и очередные бессонные ночи со слезами в подушку, ведь днём ей нужно приводить дела в порядок и заниматься их с Тео работой на студии.
— Блеск, Олив, как всегда полный блеск, — обратилась она к себе вслух, и звук собственного голоса отозвался гулким эхом в пустой квартире.
Бен приехал ближе к девяти часам, когда до прибытия машины оставалось совсем немного. Олив сидела на диванчике в гостиной и невидящим взглядом «смотрела» какое-то музыкально-комедийное шоу. Сосредоточиться на вакханалии, происходящей на экране, ей не позволял внутренний монолог, громкость которого шла по нарастающей.
— Ого, ты уже на чемоданах, — не без удивлённой улыбки воскликнул Бенни,
