Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

должным образом. Мир-ахуром был Малик Латиф. Малик Наср ад-Дин сам повез мирзе трех знаменитых коней с седлами, [расшитыми] серебром и золотом. Один из коней был парадным, рожденным от случки кобылы [по кличке] Лайли и коня [по кличке] Джихан-пайма. Двух других коней предполагалось ранее отвезти мирзе от имени верховного правителя. Мирза ожидал, что он подготовит почву, когда Малик Зариф и Малик Гариб, оседлав коней, выехали следом за [отцом]. Малик Наср ад-Дин и трое его сыновей уехали, [таким образом], на службу к мирзе. Когда это известие /286/ пришло к верховному правителю, он расстроился, как его счастье, и смутился, как его счастливая звезда, потребовал поводья, надел корону, украсил талию терпения и выдержки ремнем царского клинка и перевязью царского меча, оседлал коня. Малику Махмуди и Малику ‘Али он наказал: «Хорошо стерегите ворота крепости!»

Взяв с собой [сего] раба, он отбыл к мирзе. Ни один стремянный, сколько ни старался, не поспевал за тем глубокоуважаемым вельможей. Некоторое время спустя подъехал Муршид-кули-бек сын Хусайн-хана, туркменского бека, находившийся на службе малика. Когда [верховный] правитель достиг палаток и царского шатра мирзы, вперед выступили один за одним люди мирзы и [его] предводители{430}. Приветствуя [малика] и выражая смирение, они проезжали вперед. [Верховный правитель] гнал коня до веревок шатра. [Здесь] он сошел с коня и подошел [к шатру]. Мирза послал всех присутствующих в собрании [встретить] малика. Когда тот вошел в собрание, мирза встал с места. Малик намеревался поцеловать его руку, но мирза заключил его в объятия и усадил рядом с собой. Малик подозвал [сего] раба. Я поцеловал мирзе руку. Малик представил [меня]: «Это младший сын Малика Гийас ад-Дина Мухаммада».

Мирза взял [сего] бедняка за руку, провел между собой и верховным маликом и усадил на войлок позади себя и верховного малика. С верховным маликом мирза был необычайно приветлив.

Малик Наср ад-Дин, получив место по правую руку от мирзы, подошел, чтобы занять его. Мирза сделал знак Касим-ака, [своему] ишик-акаси: «Сего мужа посади в последнем ряду собрания, он отплатил черной неблагодарностью уважаемому человеку, вопреки воле малика завел дружбу с нами, пригласил [малика] в гости, а держал его в своей крепости словно заключенного. Позвал нас [совершить этот поход]. Надо, чтобы уже сейчас он стал пленником несчастья за свои поступки!»

Касим-ака, прогнав [Малика Наср ад-Дина] с того места, посадил [его] в последнем ряду собрания. За два-три часа тот пир пришел в расстройство, словно дурной сон или бред захмелевших. После того как убрали еду, верховный малик, как принято, сказал учтиво: «Недостойно наместнику стоять в степи! Было бы наивысшей любезностью, если бы [мирза] удостоил [сего] раба чести посетить его дом и украсить [его своим присутствием]».

/287/ Мирза и эмиры оседлали коней. Верховный малик, сопровождаемый навваб мирзой, отправился в путь. [Сей] раб все время скакал сзади коня [мирзы]. Весь путь до крепости [мирза] был необычайно приветлив с верховным маликом.

Оставленные [всеми] маликзаде тоже сели на коней. Малик Зариф в пути держал совет с отцом и братьями: «Я-де раньше [остальных] подъеду к воротам крепости. Когда мирза вступит в крепость, я нанесу ему спереди два удара саблей. Малик Гариб и Малик Латиф нанесут [ему] удары сзади, пока не покончим с ним!»

Поскольку этот план не соответствовал [божественному] предопределению, то до мирзы в крепость въехали 200-300 конников. Когда мирза прибыл во дворец, все сыновья и жены верховного малика ушли в дом Малика Наср ад-Дина, который примыкал к дому — месту жительства верховного малика. В гареме осталась лишь Паризад-ханум, жена малика, которая вначале была женой дяди мирзы и которая выкормила грудью сыновей мирзы. Мирза вошел в гарем, увидел Паризад-ханум, она сидела с маликом на суфе. В этой же комнате находились и мы — Малик Махмуди, Малик ‘Али и [сей] раб. Подошел Малик Наср ад-Дин. Мирза сказал ему: «О несчастный злодей! Никто своему врагу не сделает того, что ты замыслил в отношении сего великого и благородного человека. Если мне удастся, накажу тебя, дабы послужило уроком для [других] мирян!»

Малик Зариф с братьями здесь же приняли решение поступить вероломно с мирзой. По другой дороге Малик Зариф привел в крепость своих людей и загородил дворец громоздкими предметами.

«Если мирза погибнет, дела вновь пойдут в гору», — [считал он]. Однако и на сей раз их неосновательный замысел не имел успеха. Мулазимы и привратники мирзы, которые заполонили дворец, словно пчелиные соты, со всех сторон окружили подходы к нему и не впустили [Малика Зарифа] и его братьев в гарем, где находились мирза, [верховный] малик, Малик Махмуди, Малик ‘Али и [сей] раб. Час спустя мирза вышел из дома и поднялся в башню крепости, которую тем временем отстроили; над башней возвели беседку, которая могла служить местом жительства нескольких человек, и расположился там со своей свитой. [Верховный] малик и [остальные] продолжали сидеть в гареме, смущенные и растерянные. /288/ Каждый из нас высказывал суждение, не имевшее ни начала, ни конца, подобно потревоженному сну. Малик пробудился наконец ото сна беспечности. Малик Махмуди заявил: «Говорить сейчас [об этом] святотатство. В течение сорока дней я приходил каждое утро, чтобы поговорить [с тобой]. Ты не дал мне такой возможности. А когда я все же улучил момент и сказал тебе, ты дал известный ответ и приписал [их моей] враждебности. Теперь, что поделаешь, [остается] страдать и терпеть».

Вошли Малик Наср ад-Дин и Малик Гариб. Малик ‘Али и Малик Махмуди стали порицать их. «Я больше всех вас был не согласен с приездом в крепость Джарунак и поселением в ней», — сказал Малик Гариб.

Малик Наср ад-Дин от стыда не поднимал головы.

Малик ‘Али спросил у него: «О уважаемый дядя, с какой целью и ради какого интереса вы решили сегодня уехать из крепости на службу к мирзе? Слава Богу, теперь правда стала вам ясной!»

Через некоторое время они вышли в сад при доме. К верховному правителю подошел Малик Байазид и сказал: «Не предупреждал ли я вас относительно некоторых дел? Теперь запишите где-нибудь на бумаге свою собственность и, записав имущество, преподнесите в подарок! Быть может, дело уладится!»

Они размышляли об этом, когда туда пришел Малик Зариф. Малик Байазид повторил свои слова. Малик Зариф тоже вступил в разговор: «У меня есть двести верблюдов. Когда я отправлюсь с мирзой в поход, мне потребуется еще двести верблюдов!»

Малик Махмуди не вытерпел и оборвал его: «О [потерявший] стыд юноша, вас испортили! Вы все