Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

взаимопомощью в случае болезни. Ритуальные отношения оказываются важнее генетического родства, и к тому же ритуальных партнеров у человека в среднем в три раза больше, чем близких кровных родственников[246].

В совокупности ритуальные отношения и свойство (напомню, что и то и другое — продукт культуры и не существует ни у приматов, ни у других животных) гораздо лучше кровных уз объясняют закономерности сотрудничества, взаимоотношений, взаимопомощи и дележа.

Той же цели, что и хадза и аче, добиваются и южноафриканские жуцъоан — они тоже создают обширную сеть социальных взаимосвязей, объединяющую множество групп. Они тоже опираются на свойственные отношения и общинные ритуалы, но еще и разработали отношения обмена хзаро. Партнерство хзаро — это особые культурно определяемые отношения, которые предполагают взаимные обязательства и поддерживаются постоянным обменом материальными благами. Поскольку люди создают и получают по наследству много таких партнерств, имущество, передариваемое партнерами, непрерывно циркулирует по этой обширной сети. По всей видимости, обычай хзаро опирается на нашу врожденную психологию взаимности, однако социальные нормы подпитывают, расширяют и усиливают этот инстинкт под наблюдением третьих лиц[247].

Таким образом, обширные социальные связи в племени, на которые кочевые охотники-собиратели опираются, например, во время засухи или войны, по большей части создаются и поддерживаются всевозможными социальными нормами, в том числе связанными с обрядами, браком и взаимообменом.

Что будет дальше

В заключение еще раз изложу свои главные соображения. Наша способность учиться друг у друга порождает наборы социальных норм, в том числе практики наподобие общинных обрядов, пищевых табу и законов родства, которые сильно влияют на социальную жизнь людей. Социальные нормы мощно воздействуют на наше поведение и принятие решений в силу целого ряда причин, но в целом они:

• Используют третьих лиц, чтобы найти и наказать нарушителей норм, нередко через ущерб репутации;

• Формируют представления человека об издержках и выгодах, связанных с теми или иными действиями (например, нарушение пищевых табу влечет за собой неудачи на охоте);

• Задействуют различные аспекты нашей эволюционно обусловленной психологии: например, институт брака подкрепляет нашу природную склонность создавать пары, а обряды эксплуатируют эффекты синхронизации, способствующие сотрудничеству.

Без подобных социальных норм невозможно понять природу общественной жизни и кооперации во всех человеческих обществах, в том числе и у кочевых охотников-собирателей. Подробные исследования современных охотников-собирателей показывают, как практики, связанные с браком, называнием детей, обменом и обрядностью, влияют на формирование групп и плетут более обширные сети социальных связей, объединяющие группы в племена. Даже дележ мяса в группах охотников-собирателей, который принято считать древней и важной особенностью эволюционной истории нашего вида, определяется узами родства, социальными нормами собственности, пищевыми табу и ритуальными практиками, которые выстроила культура.

До сих пор я просто описывал самые разные социальные нормы, которые, по всей видимости, способствуют чувству товарищества, гармонии и сотрудничеству. Однако очевидно, что во многих случаях никто не понимает, как и почему эти нормы работают, и не подозревает, что они вообще что-то “делают”. А в случае пищевых табу и общинных ритуалов вполне возможно, что если бы люди точно знали, что происходит, то есть обладали бы верной причинно-следственной моделью, то эти практики утратили бы как минимум часть своей эффективности.

Как же они возникли, эти благотворные для общества социальные нормы?

Глава 10

Как межгрупповая конкуренция формирует культурную эволюцию

В угандийских лесах Нгого обитает необычайно большое стадо шимпанзе, которое приматологи изучали около двадцати лет. На 1999 год группа насчитывала около 150 особей и контролировала территорию в 29 кв. км. Как и в других группах шимпанзе, взрослые самцы ходят “патрулировать” границы. Во время таких ночных экспедиций самцы не общаются друг с другом и не питаются, в отличие от других перемещений, а просто молча идут гуськом через области на границе своей территории и земель, занимаемых соседними группами шимпанзе. Во время обхода границы они иногда совершают целенаправленные вылазки на территории других групп. За девять лет 114 таких патрулей убили 21 особь из других групп шимпанзе. Тринадцать из двадцати одного убийства произошли при вылазках из северо-восточного угла территории группы, то есть шимпанзе нападали на одну конкретную соседнюю группу. Точные размеры группы, подвергавшейся атакам, неизвестны, но такое количество убитых показывает, что примерно три четверти шимпанзе из соседней группы могут быть убиты пограничными патрулями, не успев дожить до 50 лет и умереть от старости. В 2009 году шимпанзе из Нгого, в том числе самки и новорожденные детеныши, начали регулярно выбираться на новую территорию и вести себя так, словно они находятся в центре собственной территории. По-видимому, систематические набеги на протяжении как минимум десяти лет заставили другую группу отступить, и эта большая группа в итоге расширила свою территорию на 22,3 %[248].

Наличие такой сильной и смертоносной межгрупповой конкуренции и территориальная экспансия у одного из наших ближайших родственников-приматов показывает, что это, вероятно, очень древнее явление, оно даже старше, чем всесторонняя опора нашего вида на культурное обучение. Вероятно, культурная эволюция возникла в мире, где межгрупповая конкуренция уже шла полным ходом.

Когда наши способности к культурному обучению развились в ходе генетической эволюции и послужили толчком к культурной эволюции и возникновению социальных норм, наш вид, вероятно, уже жил стабильными социальными группами. Многие такие нормы наверняка были произвольными — например, требование применять особый вид камня для колки орехов. Но иногда складывались и просоциальные нормы, способствовавшие дележу пищи, внутренней гармонии в группе (“нельзя драться”, “нельзя уводить у соплеменников брачных партнеров”) или совместным усилиям по защите сообщества. Но как культурная эволюция могла породить системы социальных норм, выполняющие подобные функции? Как мы знаем из главы 9, многие социальные нормы словно бы созданы для того, чтобы направлять в нужное русло и расширять наши социальные инстинкты. Однако мало кто (или вовсе никто) из тех, кто придерживается этих норм, осознает “предназначение” или имплицитную “функцию” подобных институтов.

Межгрупповая конкуренция порождает один важный процесс, который помогает объяснить распространение норм, способствующих просоциальному поведению. В ходе культурной эволюции у разных групп возникают разные культурные нормы. Нормы, усиливающие кооперацию, могут благоприятствовать успеху в конкуренции с другими группами, где таких норм нет. Со временем межгрупповая конкуренция накапливает и упорядочивает пакеты социальных норм, которые лучше способствуют успеху, и в эти пакеты входят нормы, связанные с сотрудничеством, взаимопомощью, умением делиться и поддержанием внутренней гармонии[249]. Далее я расскажу о главных видах межгрупповой конкуренции и намечу важнейшие линии аргументации. В главе 11 мы с вами рассмотрим, как долгая эволюционная история жизни