Игры. Нерассказанное - Дженнифер Линн Барнс

Сглатываю.

– Все к этому ведет.

Следующий вопрос меня удивляет.

– А мы с Джейком Нэшем еще увидимся? – спрашивает ковбой, и за этим вопросом чувствуется обида, чувствуется, что ему хотелось бы ближе общаться с человеком, подарившим ему половину ДНК.

Хочется солгать, но я не могу.

– Мои источники говорят: нет.

Он обдумывает эти слова, а потом продолжает:

– А в ковбойской шляпе я тебя когда-нибудь увижу?

Щурюсь.

– На это даже не рассчитывай!

– Умеешь вселить азарт. Кстати, милая, сдается мне, я выиграю в том пари о твоей сестре.

Учитывая, сколько тайн от меня скрывает Эйвери, вряд ли можно с ним поспорить, но и подпитывать надежды на победу не хочется!

– Давай еще один вопрос, – говорю я, чтобы его отвлечь.

– Может, как-нибудь топоры пометаем? – предлагает Нэш и опять расплывается в своей неспешной ковбойской улыбке. – Вместе.

Это точно ошибка. Мы – ошибка. Но я не в силах совладать с собой.

– Звучит интересно.

Может, дело в алкоголе. Или в самом Картаго. А может, в том, что Нэш Хоторн пока в упор не понимает, что мы не созданы друг для друга.

– Моя очередь, – с неизменной улыбкой говорит он. – Спроси о чем-нибудь.

«Что ты видишь, когда смотришь на меня?» – проносится в голове. Но нет, нужен такой вопрос, на который можно ответить односложно: да или нет… Я – просто очередной человек, которого ты решаешь спасти? Ну уж нет. Это тоже спрашивать не буду. Есть еще один вопрос, который я непременно задала бы магическому шару, будь он у меня сейчас под рукой.

– Мама Эйвери гордилась бы мной?

Вопрос, наверное, глупый, но мать Эйвери была единственным человеком, который дарил мне ощущение, что я особенная, когда я была еще маленькой. Особенная – и нормальная. Одновременно. Хотя это совсем не одно и то же.

Нэш задумывается над моим вопросом, подключает связь с космосом, а потом поднимает руку, гладит меня по щеке, ныряет пальцами в растрепанную косу.

– Определенно да.

А ведь ровно такие формулировки выдает и настоящий магический шар! Так ты с самого начала понял, о чем я говорю, ковбой!

– Может, еще выпьем? – предлагает Нэш.

Последний шот – а потом нам придется вернуться. К моей сестре. К его братьям. К реальности.

Кладу руку ему на затылок.

– И это тоже интересно звучит.

Тогда

– Слишком много капкейков не бывает! – объявляю я и вытаскиваю из духовки уже шестой десяток кексиков – и это все за один день!

Я не избегаю Нэша Хоторна.

Нет. Честное слово. Не…

Он переступает порог кухни. Легок на помине. Стараюсь держаться спокойно, точно никакого полета в Картаго и не было.

– Выбирай вкусняшку! – предлагаю я ковбою. – Только надо еще салфетку взять.

Кажется, я немного перестаралась с глазурью.

– Либ.

Одно-единственное слово – мое имя, сокращенное так, как его не сокращает никто, кроме Нэша Хоторна, – и я понимаю: что-то случилось.

– Что такое? – бросаюсь к нему через всю кухню. На нем очередная заношенная футболка. Только в этот раз темно-зеленого, мшистого цвета.

Все мышцы напряжены.

– Эйвери, – говорит он. Этого достаточно, чтобы я замерла, как статуя. Нэш Хоторн может пройти сквозь стену огня, не моргнув. Если бы почва у него под ногами треснула и разверзлась, он отошел бы в сторонку на пару шагов и спокойно дождался бы, пока землетрясение кончится. Но сейчас в нем нет и капли невозмутимости.

– Что с ней? – обессиленно спрашиваю я.

– Ты только дыши. Ради меня. – Нэш за секунду уничтожает расстояние между нами. Обвивает меня руками.

– Дышу, – лгу я.

– Дыши, Либ. – Он прижимает меня к себе. Вдыхаю полной грудью запах Нэша Хоторна. Чувствую щекой мягкую ткань его футболки.

– Что случилось? – спрашиваю я шепотом.

– Самое главное: она жива. – Голос Нэша не мягче, чем обычно, и я искренне благодарна ему за это. Одной рукой он обнимает меня за плечи, а второй гладит по голове. – И вторая новость: сработала бомба.

Что? Нет.

– Какая еще бомба? – Едва я спрашиваю об этом, как у мозга включается режим самозащиты. – Это метафора, да? Или название какого-то маленького, абсолютно легального фейерверка?

Вижу, как вздымается и опадает грудь Нэша, и вдруг осознаю, что дышу лишь потому, что наши легкие работают в унисон.

– Пожалуйста, скажи, что Эйвери просто снялась в фильме, который провалился в прокате, – умоляю я.

Он обхватывает ладонями мое лицо.

Плохо дело. Я это чувствую.

– Ее самолет взорвался. – Его грудь вздымается и опадает. Моя тоже. Я дышу. С трудом, но дышу. – В момент взрыва он был на земле, – тихо продолжает Нэш. – Эйвери была не внутри, а неподалеку, но ее зацепило взрывной волной.

– Нет. – Я не допущу, чтобы это оказалось правдой.

– Либби…

– Такого просто не может быть. Никак! – Пытаюсь вырваться из его рук, но ничего не получается.

– Спроси, поправится ли она.

У меня во рту так пересохло, что кажется, что язык вот-вот треснет.

– Она поправится?

– Сестра у тебя бедовая. – Нэш прижимается лбом к моему. – Но мы будем за ней присматривать, Либ. Ты и я.

Мое сердце готово на части разорваться, но я держусь.

– Мы о ней позаботимся, – говорю я. Такие уж мы с Нэшем люди. Мы заботимся о других.

– В яблочко. И она непременно поправится.

В его словах я улавливаю несказанное: у нее нет выбора! Может, сейчас о выздоровлении говорить рано, но мы с Нэшем Хоторном, черт возьми, сделаем все, чтобы его ускорить.

Тогда

Я почти не отхожу от Эйвери – только если нужно побеседовать с врачами. С целой толпой медиков. У меня уже голова идет кругом – хотя, может, это потому, что я давно ничего не ела. Именно поэтому Нэш отправил меня в столовую.

Пообещав, что в мое отсутствие сам присмотрит за моей сестрой.

По пути обратно я еще из коридора слышу его низкий, спокойный голос – и когда я успела так к нему привыкнуть? Он разговаривает с Эйвери.

– Пойми меня правильно, детка, это вовсе не угроза, но если ты хоть на секундочку решишь, что пора сдаваться, то сильно ошибешься. – Нэш говорит с ней тем же тоном, каким обычно строит братьев. – Надо бороться дальше, Эйвери Грэмбс.

Я захожу в палату и вижу, что ковбой держит мою сестру за руку.

– Такова природа любви, детка. Она скрепляет людей. – Нэш видит, что я пришла, но не выпускает руки Эйвери. – И если ты связана с одним из нас, то и с остальными тоже. А Хоторны…

Я сажусь с ним рядом и