Игры. Нерассказанное - Дженнифер Линн Барнс

он совсем не вяжется с простоватой архитектурой домика.

– Возможно, это муляж, – предупреждает Нэш и протягивает мне ключ. – Хочешь испытать удачу, а, Либ?

– Я и без испытаний считаю себя удачливой! – шучу я и забираю ключ. – Жаль только, реальность об этом не догадывается! – В этот раз удача мне улыбается. Я вставляю ключ в скважину, поворачиваю, и дверь открывается.

Мы заходим в гостиную. За ней видно маленькую кухоньку и витую железную лестницу на второй этаж.

– А дальше что? – спрашиваю я. – Что мы ищем?

Этот дом – только часть игры, придуманной почившим миллиардером. Делаю еще шаг вперед, точнее, пытаюсь, но Нэш вдруг хватает меня за руку и заслоняет собой.

– На плите кто-то готовит, – тихо предупреждает он. В мышцах нет и капли напряжения, но это вовсе не значит, что тут безопасно.

На втором этаже скрипят половицы. Нэш плавно меняет положение, надежнее прикрывает меня своим телом. Я украдкой выглядываю из-за него, чтобы узнать, кто же это спускается к нам по лестнице. Сначала видно только ботинки. Мужские.

Вспоминаю о нашей главной цели – охоте на Хоторна.

– Как думаешь, это он? – спрашиваю я шепотом. Это Тоби Хоторн?

– Возможно, – тихо отвечает Нэш. – Ну или мы в лабиринте и к нам идет Минотавр. – Я не успеваю обдумать эти слова, как он повышает голос: – Мы не воры. Мы Хоторны.

– Но я-то нет, – украдкой напоминаю я – так, чтобы слышал только Нэш.

– Ты одна из нас, – отвечает он, не сводя глаз с лестницы. – Он уже совсем близко.

Одна из нас. Наконец «Минотавр» предстает перед нами в полный рост. Это точно не Тоби Хоторн. В нем есть что-то знакомое, но я не понимаю почему.

Может, дело в манере двигаться.

– Здрасте! – говорю я, решив сразу взять быка за рога – отсылка к Минотавру тут случайна. – Меня зовут Либби, а это…

Человек на лестнице коротко кивает.

– Нэш.

Я смотрю на ковбоя.

– Вы что, знакомы?

– Это он себя называет, – отвечает Нэш, не сводя глаз с «Минотавра». – А не меня.

И тут до меня доходит: Нэш – это его фамилия. Наше внезапное появление «Минотавра» ничуть не встревожило. Кажется, что ему все равно.

Что ж, яблочко от яблони недалеко падает.

Тогда

Через час мы с Нэшем, покончив с делами, находим бар. Мне ни капельки не стыдно, что мы не спешим к самолету. Нэш встретился с отцом. По этому случаю надо совершить возлияние!

Я пытаюсь отвлечь моего спутника.

– Как думаешь, что там? – Я беру в руки маленький стеклянный пузырек, который много лет назад был отдан Джейку Нэшу Тобиасом Хоторном. Джейку велели вручить пузырек первому же Хоторну, который за ним явится. В пузырьке был какой-то пурпурный порошок.

Нэш что-то говорит бармену по-испански, потом садится на стул у стойки и отвечает на мой вопрос:

– Очередной виток головоломки от старика.

Бармен ставит перед нами два шота. Нэш придвигает мне один.

– За тебя! – говорю я и тут же выпиваю все до дна. Спиртное обжигает мне горло. – Так вот, вернемся к твоему отцу.

– Нормальный мужик вроде бы.

Я беру его за руку. Нэш привык быть защитником. Чтобы его самого защищали – нет, это было в новинку, но сейчас он отчаянно в этом нуждается. Я сжимаю его ладонь.

Он сжимает мою в ответ и выпивает свой шот.

– Удивляться, собственно, нечему. Деньги решают все.

Справедливое замечание. Джейк Нэш вот уже два десятка лет припеваючи живет в Картаго, вдали от родного сына.

– А чисто теоретически – тебе, случайно, не хочется наложить проклятие на чьи-нибудь останки? А то я знаю людей, которые могли бы помочь.

– Еще как хочется! – Нэш с усмешкой берет свой пустой стаканчик. – Старик был тем еще мерзавцем, – совершенно спокойно вещает он. – Но на меня он почти не обращал внимания. Я был, можно сказать, плодом коллективного воспитания – мной занимались Зара, Лафлины, прабабушка, бабушка Элис…

– О ней ведь почти не говорят, – подмечаю я.

– Она пила только жасминовый чай и любила закатывать вечеринки. – Нэш едва заметно улыбается. – Помню, ей нравилось наряжать меня в маленькие костюмчики. И, если я при полном параде вдруг принимался готовить пирог из песка, она всегда хвалила рецепт. – Он качает головой. – А больше толком ничего не помню. Она умерла еще до рождения Грэйсона. Тут-то у старика сменился фокус. Грэя, Джейми и Ксана он с колыбели взялся воспитывать, а тут наконец решил и мной заняться, но я сопротивлялся. – Нэш кивает бармену, и нам наливают еще.

Ковбой ловит мой взгляд.

– За нас, – говорит он. – Чтобы мы стали лучше, чем были они.

Они. Его дед. Отец. Мать. И мои родители тоже. Вспоминаю, как Нэш в самолете просил никогда больше не извиняться за пережитое.

За нас. Выпиваю свой шот и решаю, что хватит уже грустить – и за него и за себя. Тыкаю пальцем в Нэша.

– Тебе нужен магический шар! – восклицаю я.

Он приподнимает бровь.

– Это коктейль такой?

По лицу непонятно, шутит он или нет. Улыбаюсь и пускаюсь в объяснения.

– Это такая игрушка. Ну знаешь, задаешь вопрос, трясешь ее, и она выдает ответ. – По телу расползается жар от второго шота. Очень приятное ощущение. – Раньше я часто придумывала ночами миллион разных способов спросить шар, наладится ли моя жизнь.

Я еще никому этого не рассказывала.

– И почти всегда шар подтверждал, что все будет хорошо, – подхватывает Нэш.

– Вероятнее всего, если ответ мне не нравился, я великодушно разрешала себе перетрясти шар, – с улыбкой продолжаю я и снова тычу пальцем в собеседника. Всего два шота выпила, а уже так разошлась! – Ну давай, ковбой! Представь, что я – магический шар. Задай мне свой вопрос.

Это ошибка? Возможно. Но мне начинает казаться, что каждый заслуживает совершить в этой жизни хотя бы одну ошибку, которую не захочется исправлять, даже если представится такая возможность.

– Что ж, магический шар, – начинает Нэш. Он никуда не спешит, как, впрочем, и всегда. – Скажи-ка, удастся ли мне уговорить неприступную мисс Либби на третий шот перед возвращением в самолет?

Беру паузу на то, чтобы посовещаться с высшими силами и обдумать ответ.

– Спроси позже.

– Ладно, – невозмутимо продолжает он. – А с синими волосами я тебя еще увижу?

Борюсь с желанием потрогать кончик моей неаккуратной косы. Я покрасилась ради Эйвери. Чтобы выглядеть респектабельно. Не быть собой.

– Тебе что, не нравится каштановый? – спрашиваю я, не успев сдержаться.

Нэш разворачивается ко мне всем корпусом.

– Мне нравится, что тебе нравится синий, – поправляет он. – Так что