Муля, не нервируй… Книга 3 - А. Фонд

Но прочитать я, увы, не успел. Прибежала Дуся с запиской от Мулиного отчима.

— Он аж с лица спал! — посетовала она, заламывая руки.

У меня душа в пятки ушла:

— Что-то с Машей? С ребёнком?

— Нет, славатебегосподи! — мелко перекрестилась Дуся. — Закрылся в кабинете и всё что-то пишет, пишет. Даже ужинать не стал. И с Машенькой не разговаривает. А когда она постучалась, он так рявкнул, что она даже потом плакала. А разве ж так можно?

Я развернул листочек. Там, чётким почерком Модеста Фёдоровича было написано:

«Муля. Завтра с утра очень прошу тебя прийти в наш Институт. Будет Учёный совет».

И всё. Больше ни слова.

— Он что-то просил тебя передать? — спросил я Дусю.

Но та, расстроенная, только крутила головой. Ничего путного от неё добиться было невозможно.

Я извинился перед дамами. Они, разочарованные, спорить не стали, видели, что не до того, и ушли. Хотя Рина Зелёная вроде как обиделась, остальные-то к моим закидонам привыкли уже. Но я клятвенно пообещал, что всё изучу, соберу их, и мы продолжим обсуждение.

Это ночь я почти не спал от переживаний. Кроме того, работал.

Учёный совет назначили на раннее утро. Я, как штык, был вовремя у дверей Института.

— Сюда, — тихо сказал Модест Фёдорович и провёл меня в правую часть помещения.

Я присмотрелся к Мулиному отчиму. Он был бледен, под глазами залегли тёмные тени. Но при этом он был собран и серьёзен, как никогда.

Я не стал спрашивать, зачем он вызвал меня. Видно же было, что ему нужна поддержка. Пусть и моральная.

— Ты как? — также тихо спросил его я.

— Да ничего, — попытался усмехнуться он. Видимо, мой взгляд был более, чем красноречив, потому что он пояснил, — я просто не спал этой ночью, Муля. Доклад готовил. Всё хорошо.

Ну, раз доклад, значит, не всё так печально. Зная Мулиного отчима, я уверен, что какой-то козырь в рукаве он припрятал.

Но при этом я заметил, как Модест Фёдорович бросил взгляд на дверь зала, и тревожная складочка прочертила его лоб.

Зал заседаний, где сейчас будет проходить Учёный совет, был расположен совсем в другом крыле, не там, где я в прошлый раз защищал Машеньку. В отличие от того зала, это было мрачное помещение гораздо больших размеров, насквозь пропитанное запахом пыльных книг и плесени. А ещё здесь было сыровато и потому холодно. Во всяком случае, я сразу продрог и всё никак не мог согреться. Сам же зал напоминал амфитеатр: ряды дубовых скамей, портрет Сталина в золочёной раме над президиумом и тяжёлые бордовые шторы, скупо пропускающие свет. Электрические лампочки находились где-то высоко-высоко и освещения особо не добавляли.

Заседание должно начаться через пятнадцать минут, но казалось, весь коллектив Института собрался здесь уже давно. Часть была одета обычно, часть — в белых халатах. Все галдели, шумели, правда, галдели и шумели интеллигентно, но всё равно в общем шуме понять что-либо было невозможно. Издалека я увидал Зинаиду Валерьяновну. Она была серьёзна, сердито поджимала губы и периодически хваталась за сердце, когда думала, что никто этого не видит.

Попов демонстративно занял центральное место в первом ряду. В отличие от прошлого раза, он был щегольски одет: в новом костюме, при галстуке, в белой рубашке. Он перешёптывался с Учёным секретарём, явно готовясь к чему-то.

Я оглянулся: Модест Фёдорович, сидевший рядом со мной, нервно перебирал папку с документами, что-то искал.

Внезапно шум утих. Словно звук резко выключили.

Я сначала даже не понял, но потом увидел, как в зал чинно вошел седовласый представительный мужчина. Он кивнул присутствующим и занял место в президиуме. Там уже сидела тощая женщина с крючковатым носом, в роговых очках а-ля Шапокляк и с цепким взглядом рентгенолога. Ученый секретарь, тщедушный мужичок, который разговаривал с Поповым, торопливо метнулся туда же и пристроился сбоку.

— Уважаемые коллеги, — председатель совета, осмотрел присутствующих (хотя правильнее будет сказать «придавил всех взглядом»), — сегодня на повестке заседания Учёного совета сразу три вопроса. Первый — доклад профессора Лозовицкого «Каталитический крекинг этилидендиизопропилбензола»*. Второй — информация о выходе коллективной монографии «Алкилирование бензола пропиленом в присутствии ряда фосфорных кислот, содержащих фтор и фтористый бор»*. Докладчик — доцент Андронов. И третьим вопросом — о награждении наших сотрудников…

В этом месте зал ахнул, и все взгляды скрестились на Попове.

А тот расцвёл улыбкой. Это был миг его триумфа.

И хотя никаких слов не было ещё сказано, но все вокруг всё поняли.

Я взглянул на Мулиного отчима. Он был белее снега и при этом не сводил пристального взгляда с дверей.

Председатель дал пару мгновений Попову насладиться триумфом и продолжил:

— Итак, приглашается Виталий Павлович. Регламент — сорок минут. И очень попрошу, Виталий Павлович, не затягивайте с докладом, а то времени на вопросы не останется.

Меня аж передёрнуло. Я как представил, что придётся сорок минут всю эту галиматью слушать. А потом ещё вопросы.

Я даже бросил укоризненный взгляд на Мулиного отчима, но тот то читал какую-то бумажку, то поглядывал на дверь, и ни на что другое внимания не обращал.

Тем временем профессор Лозовицкий вышел, прокашлялся и хорошо поставленным нудным голосом начал:

— Товарищи! Это исследование было предпринято нами в связи с работой по получению стиролов на основе диарилэтанов!

Народ в зале одобрительно загудел, кто-то даже похлопал, правда вяленько.

— Уважаемые коллеги! Я утверждаю, что если каталитический крекинг несимметричного дифенилэтана-дитолилэтана приводит к образованию ароматического углеводорода и соответствующего стирола, то крекинг этилидендиизопропилбензола должен представлять более сложное явление…

Я понял, что у меня сейчас начнётся истерика.

Ну ладно, была, не была.

Хорошо, что я подготовился к любым неожиданностям.

Я мысленно усмехнулся и вытащил тетрадку со сценарием, что дала мне вчера Рина Зелёная.

И так я зачитался, что пропустил почти весь первый вопрос. Отвлёкся лишь, когда профессор сцепился с какой-то старушкой, и с криками и угрозами начал ей доказывать, что альфа-метилстирол при крекинге изопропила не образуется. Старушка, чертыхаясь, напрыгнула на него, потрясая сморщенными кулачками, и явно быть профессору битым, но подоспели коллеги, успели разнять. Правда при этом они разделились на два лагеря и гневно переругивались друг с дружкой. Особенно лютовала банда яростной старушки. Остаток доклада вышел скомканным.

Председателю Учёного совета пришлось долго привлекать разбушевавшихся коллег к порядку.

Я понял, что Учёный совет будет нынче жарким.

К моему огромному облегчению, второй вопрос, в связи с тем, что скотина Лозовицкий перебрал регламент, председатель Учёного совета зачитал сам. Кратко. Просто сообщил, что монография вышла, и все желающие могут ознакомиться