Муля, не нервируй… Книга 3 - А. Фонд

кого же! — ответила та, — вот уж хвойда, так хвойда! Даже Нонна Душечка и то не настолько испорченная.

— Замуж она таки вышла… за Герасима нашего, — мечтательно вздохнула Муза, — он теперь у них в деревне жить будет.

— Откуда ты все эти сплетни знаешь? — фыркнула уязвлённая Белла.

— Да я Верку недавно встретила, — объяснила Муза, — Прям на улице столкнулись. Ну, которая тоже здесь была. С Нонной вместе…

— Аааа, Вера Алмазная, — хмыкнула Белла, — попыталась девка жизнь свою по-нормальному устроить. Даже на комбинат пошла работать, вахтёршей. Правда продержалась всего неделю… Вернулась обратно в кабак.

Мы сидели и мирно болтали. И так было хорошо, что я уже совершенно забыл и о необходимости писать этот проклятый сценарий, и о том, что нужно идти к Глориозову. Просто так хорошо было сидеть с соседками, слушать их истории, по-доброму сплетничать и пить чай.

И тут в дверь постучали.

— Открыто! — сказал я.

Дверь открылась и на пороге возникла Фаина Георгиевна. Она улыбалась триумфальной улыбкой.

— Вот! — сказала она, и отошла на шаг в сторону.

За её спиной оказалась женщина, которая сейчас предстала перед нами. Была она невысокого роста, полновата, небольшие пронзительные глаза и ехидная улыбка на губах завершали образ. Одета она была также, как и все советские женщины немолодого возраста.

— Знакомьтесь, — усмехнулась Злая Фуфа. — Моя подруга — Рина!

Глава 24

Я с интересом разглядывал Рину Зелёную. Несомненно, это была именно она. Если не ошибаюсь, было ей уже лет пятьдесят, хотя определить оказалось сложно: эта женщина при желании могла выглядеть хоть на тридцать пять, хоть на шестьдесят пять. Причём никакого грима ей даже и не требовалось.

— Здравствуйте! — заметно оживились Белла и Муза, — а мы тут чай пьём. Проходите, пожалуйста!

Они усадили Рину Зелёную за стол и принялись угощать чаем и остатками Дусиной запеканки.

Завязалась оживлённая светская болтовня.

— Курить хочу, — недовольно буркнул я, схватил пачку сигарет и пошел на кухню.

Я злился. Злился на себя.

Кажется, я понял, кто был виновен в утечке информации. И это был я сам!

— Муля! Ты что, рассердился? — за мной на кухню вбежала Злая Фуфа. Вид у неё был обеспокоенный.

— Не то слово! — свирепо сказал я и выпустил дым в форточку.

— Муля, я же вижу, что ты на меня злишься! — произнесла Фаина Георгиевна и с тревогой посмотрела на меня, — не молчи, скажи, что не так?

— Всё не так, — процедил я, — но сержусь я исключительно на себя. Не надо было мне вам говорить об этом проекте. Кто бы мог подумать, что вы на всю Москву растрезвоните!

— Эммм… не только на Москву, я ещё и в Ташкент звонила, и в Таганрог, и в Бердичев.

Я чуть за сердце не схватился.

— Ой, ладно, Муля, я же шучу! — хохотнула Злая Фуфа и тоже прикурила от конфорки.

Меня чуть отпустило, а она добавила:

— Только в Таганрог и в Бердичев.

Она ещё пуще захохотала, а я молча скривился. Стоял, дымил. Нахохотавшись Злая Фуфа сказала:

— Муля, скажи, что не так? Риночка — замечательный автор. Она, между прочим, сценарий к фильму «Подкидыш» писала. Так что на неё вся надежда.

Я опять промолчал. Что отвечать? Да и, на мой вкус, этот фильм, если убрать из него роль Ляли в исполнении Раневской и роль потерявшейся девочки, ничего особенного из себя не представлял. Так что особо я и не обольщался.

Фаина Георгиевна правильно истолковала моё молчание:

— Муля, зря ты Риночке не доверяешь. Легче всего сразу сказать нет. А вот попробуй дать ей шанс и сам убедишься, что она ещё себя покажет!

Я опять промолчал. Злая Фуфа, задетая моим поведением, воскликнула:

— Я, между прочим, сталась, как могла!

— А зачем вы Глориозову о проекте рассказали? — хмуро спросил я.

— Глориозову? — удивилась она, — ты что-то путаешь, Муля! Ничего я Глориозову не говорила. Сказала только Завадскому, да и то он меня вынудил своим отвратительным и глупым видением пьесы Сухова-Кобылина!

Я застонал и схватился за голову.

Но рано или поздно всё заканчивается. Даже сигарета. Я докурил её и печально посмотрел на пачку. Там оставалась ещё одна, а я же, вообще-то давно бросил курить. Со вздохом я сунул пачку обратно в карман и побрёл в комнату. Следом за мной засеменила покаянная Фаина Георгиевна.

— Риночка! — воскликнула она, когда мы вошли в комнату, — вот этот Муля! Это о нём я тебе рассказывала!

— Ой, какой хороший и милый мальчик! — всплеснула руками Рина Зелёная и ласково улыбнулась мне, — давно хотела с вами познакомиться, Муля. Фуфочка только о вас и говорит. Да я и сама вижу, как здорово вы ей помогаете!

Рина вздохнула и продолжила с подчёркнутой завистью:

— Вот скажите, Муля, что мне нужно сделать, чтобы переманить вас к себе? Мне тоже срочно нужен личный импресарио!

— Могу посоветовать пару хороших профессионалов, — мрачно ответил я (понимаю, что нехорошо на постороннем человечке отрываться, но я всё ещё злился, и злился прям здорово).

— Нет, Муля! Мне не нужны эти хорошие профессионалы! Мне нужны только вы!

— Но, но, Риночка! — заволновалась Злая Фуфа.

Я хотел сказать, но Рина не позволила и быстро выпалила:

— Знаете, Муля, у актёров бывает такой период, когда совершенно необходима чья-то помощь, чтобы подняться ещё хоть на маленькую ступеньку. Самому с этим не справиться…

Мне стало жаль эту, уже не молодую, женщину, которая не раскрыла и сотой доли своего актёрского потенциала. Впрочем, как и Раневская. Как и Пуговкин.

Хотя из этой компании Пуговкин — единственный, кто потом, в шестидесятых-семидесятых раскроется и соберёт причитающиеся овации и любовь зрителей. А вот и Рина, и Фуфа — к сожалению, нет.

— Иногда при встрече со мною режиссеры и сценаристы, всплескивая руками, кричат: 'Ах! Как же про вас забыли? Был же такой расчудесный эпизод! Вы бы так прекрасно это сыграли! — едко говорила между тем Рина Зелёная, — Один режиссёр, не скажу кто, но довольно известный, однажды прямо посреди улицы упал на колени и закричал, что я лучшая актриса. А я ему говорю, мол, тогда дай мне роль, хоть самую плохую. И знаете, Муля, что он ответил?

Я покачал головой.

— Он встал с колен, обнял меня, заплакал. Затем поклялся в вечной любви и ушел.

— А роль? — спросил я.

Рина и Фуфа переглянулись и засмеялись. Тихо и печально.

— И вот так всегда. Всю жизнь, Муля…

Мне стало стыдно, что я нелюбезно отнёсся к ней.

— Поэтому я прошу вас, Муля, дайте мне шанс! — она явно волновалась, да так,