Муля, не нервируй… Книга 3 - А. Фонд

я сейчас всё подпишу. А давайте пока пройдём ко мне в кабинет. Там есть стол, и будет удобнее подписывать.

Но я не повёлся на все эти ухищрения и сказал:

— Подписать можно и здесь. Там всего три подписи надо. Уж как-то постарайтесь исхитриться.

— Вы всё сердитесь на меня, Иммануил Модестович, — тяжело вздохнул Глориозов, — а ведь я к вам со всей душой…

Я промолчал.

— Ну как, понравилась вашим гостям водка? — с ласковой улыбкой спросил Глориозов, и мне остро захотелось забить оба ящика ему в глотку. Но нельзя. Нужно было играть в дипломатию. Политесы, итить их! Поэтому я сказал:

— Очень понравилась, Фёдор Сигизмундович. Очень понравилась.

Видимо, мой взгляд не предвещал ему ничего хорошего, потому что Глориозов покраснел и торопливо воскликнул:

— Моей вины здесь нет! Это Завадский говорит, мол, давай на двоих этот проект провернём и разделим! У него в министерстве кто-то знакомый есть, который поможет. А я категорически сказал, что без вас, Иммануил Фёдорович, никак нельзя. Вот прям, так и сказал ему!

Он умолк и победно посмотрел на меня. Не дождавшись никакой похвалы, он зачастил снова:

— И я же знаю, что вы продвигаете Фаину Георгиевну. Конечно же, я дам ей прекрасную роль. Лучшую роль второго плана. Вы же понимаете, дорогой мой, родненький человечек, что она может играть только такие роли… сами понимаете, возраст.

Он сконфуженно развёл руками. Сейчас он напоминал мне «голубого воришку» из небезызвестной истории о великом комбинаторе.

— Кто слил вам информацию? — без обиняков спросил я.

От моего враждебного напора, Глориозов смутился:

— Я вам не враг, Иммануил Модестович! Я же со всей душой! А Завадский говорит…

— Кто ещё, кроме Завадского, в курсе? — опять припечатал я.

— Да в принципе, уже все, — тяжко вздохнул Глориозов и тут же добавил, заискивающе заглядывая мне в глаза, — Завадский считает, что этот проект уже у него в кармане. Вот поэтому я и решил позвонить и предупредить вас!

Я чуть не расхохотался. Предупредить он меня хотел, благодетель чёртов. Предупреждалка вот только не выросла.

— А вы с Первым отделом согласовали? — прищурился я.

Глориозов побледнел.

— Но Завадский…

— У Завадского кто-то там есть в министерстве, — отмахнулся я, — а вот вы лично как выходить из ситуации собираетесь?

Глориозов сник.

— Очень рекомендую, по старой дружбе, — я снизал голос до свистящего шёпота и многозначительно посмотрел в глаза Глориозову, — очень прямо рекомендую, забыть об этом проекте. Во всяком случае, пока «сверху» не согласуют. Иначе сами понимаете…

Глориозов понимал.

— Вот и чудненько, — похвалил режиссёра я и отправился на работу с чистой совестью.

Я вернулся обратно на работу. Очень надеюсь, что моя «команда» старушек-веселушек хоть что-нибудь, да придумает (нет, Фаина Георгиевна, Рина Зелёная, Белла и Муза не были старыми, скорее здесь просто обобщённый архетип взят). А Валентина набросает смету.

Да, я не обольщался, что там будет всё идеально. Скорей всего, там будет лютый бред. Но пусть лучше Козляткин видит, что я работу выполнил, в поте лица. А как уж там получилось, это не важно.

Я хотел прихватить свои наброски, которые я вёл, как только попал сюда (я в тетрадку выписал лучшие фильмы, в которых, по моему мнению, могла бы сыграть Раневская. А чтобы никто не понял, писал на олбанском йезыге падонкафф. Конечно, не абы что, но разбираться долго придётся.

Лариса и остальные уже ушли. В кабинете я был сам. Пролистав тетрадку, я отложил её в портфель и потянулся за другой тетрадкой, которую, я, на всякий случай хранил в соседнем шкафу (исполнял заветы народной мудрости про нехранение яиц в одной корзине).

Но дотянуться до нужного ящика я не успел. Дверь открылась, и сюда заглянул… Барышников.

Он посмотрел на меня недоброжелательным взглядом и сказал:

— Вот ты и попался, Бубнов! Теперь тебе точно конец!

Я изобразил вежливое недоумение, и Барышникова это задело сильнее. Он вскинулся и выпалил:

— С хищением средств по госконтракту ты сильно облажался, Бубнов! Тебе крышка!

.

Глава 25

— Ты дебил, Барышников? — ласково спросил я, — Или нарываешься?

— Я всё знаю! — пафосно воскликнул тот.

— Что ты знаешь? — прищурился я.

— Что ты украл всё финансирование по госконтракту № 43/2547−1277/3, — злобно фыркнул Барышников, — и когда руководство узнает — я тебе не завидую, Бубнов!

— Гони пруфы, — спокойно сказал я, в душе удивившись, что он даже номер наизусть выучил.

— Что за пруфы? — не понял Барышников.

Чёрт! Я чуть не выругался. Надо же так лохануться.

А вслух сказал спокойным голосом:

— Терминологию знать надо, Барышников. Всё-таки, не на стройке работаешь…

Уши Барышникова заалели. Он уже порывался что-то язвительное мне ответить, но я не позволил и продолжил нападать:

— Предъяви доказательства, говорю!

— Оля Иванова…

— У неё есть доказательства? — продолжал переть буром я, — ладно, пошли к Ивановой. Пусть тогда она покажет доказательства!

— Она в отпуске, — недовольно буркнул Барышников.

— Ах, вот как! — насмешливо всплеснул руками я, — то есть некие мифические доказательства якобы есть у Ивановой, хотя самой Ивановой нету. И на основании этого ты припёрся ко мне с претензиями о хищении государственной собственности? А не на империалистов ли ты работаешь, а, Барышников? Ведь только у них хватило бы наглости подозревать простого советского комсорга за такую бездоказательную ерунду!

При этих словах Барышников побледнел, а уши его из красного слали бледно-зелёными. Тем не менее, он нашёл в себе мужество пробормотать:

— Иванова врать не будет!

— Нисколечко даже и не сомневаюсь, — согласно кивнул я и даже смиренно сложил ручки перед собой «домиком», — а так как очернять репутацию вожака комсомольской организации — это тебе не цацки пецкать, то мы с тобой, товарищ Барышников, пройдём сейчас в Первый отдел. И ты сам там своими фантазиями и поделишься.

— Да я не…

— Погоди, секунду, я только пиджак надену, — кивнул я на спинку стула, где висел пиджак, который я снял, пока рылся в бумагах. — Сам понимаешь, в Первый отдел идём, надо соответствовать.

Но Барышников не хотел соответствовать. Да что там говорить, он и в Первый отдел идти почему-то совсем не хотел. Поэтому смерил меня презрительным взглядом и заявил:

— Мы с тобой ещё поговорим, Бубнов! — и с этими словами он гордо ретировался, напоследок от души хлопнув дверью.

Я не стал его догонять. Ушёл — так ушёл. Как говорится: с глаз долой, из сердца — вон. Но сам крепко задумался. Уже в который раз всплывает этот чёртов госконтракт. Денежки Муля Бубнов, мой предшественник, благополучно прикарманил. Они находятся у меня. Я стараюсь их не тратить,