Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы подобрались достаточно близко к цели, я тоже начала различать золотой свет – россыпь золотистой пыли, застывшей в воздухе, которая уходила вниз с пологого холма и терялась в темноте.
– Отсюда пустили стрелу, – сказал Хоук и направился чётко по золотому следу.
Я предпочла держаться от золотой пыли на расстоянии – на всякий случай. Уже усвоила, что хорошего от магии людям обычно ждать не приходится.
Чем дальше мы шли, тем ярче светилась воздушная дорожка, и в конце концов она привела нас на берег маленького озера, за которым лежали горы. Я не поняла, что именно произошло, просто в какой-то момент лес расступился, золотая лента рассыпалась светлячками, которые кружили над водой. Картина могла бы показаться завораживающе красивой, если бы берег не был усыпан телами мёртвых оленей.
Голубовато-белые, почти прозрачные, они лежали повсюду: оленихи и их детёныши – изорванные, обглоданные и выпотрошенные.
Самый крупный олень лежал у воды, из бока его торчала золотая стрела. Рога кто-то срезал и унёс.
Я повернулась к Хоуку.
Его трясло. Но не от боли. От гнева.
Он сорвался с места, подлетел к оленю, будто надеясь, что тот всё ещё жив. Я медленно шла следом, подмечая на земле следы волчьих лап. Когда я поравнялась с Хоуком, увидела, что и в воде лежат оленьи трупы, а вода красная от крови.
– Убить всё стадо и отравить источник, – рычал Хоук. – Что за чудовище способно на подобное!
– Что теперь? – спросила я, стараясь не обращать внимания на ноющее сердце, которое откликалось на злость и отчаяние Хоука.
Хоук посмотрел на меня невидящим взглядом, полным боли.
– Я не знаю. Не знаю. – Он уткнулся лбом в ладони. – Рога унесли, озеро Жизни наполнено смертью, и не успеет очиститься. Если честно, я понятия не имею, сможет ли оно вообще очиститься…
– Значит, церемонии не будет?
«И вепря я убила зря», – подумала я, но вслух не сказала.
Хоук меня не услышал, он не отрываясь смотрел на мёртвых оленей.
– Я должен был защищать это место, – пробормотал он. – Я должен защищать свои земли, но, куда бы я ни пошёл, смерть везде следует за мной по пятам… Я умею только разрушать.
Сердце снова отозвалось болью. На этот раз хорошо мне знакомой.
– Но это сделал не ты. – Я протянула руку к Хоуку, но не решилась к нему прикоснуться. – Это не твоя вина, а того, кто пришёл сюда, того, кто хочет тебе навредить.
– Если бы я не потерял стрелу…
– Ты спасал сердце вепря, ты не мог предусмотреть всё, Хоук. Никто не может предусмотреть всё. Даже Верховный Король фейри.
Хоук развернулся ко мне всем телом с выражением бесконечной боли на лице, хотел было что-то сказать, но вдруг схватился за грудь, вскрикнул и упал на колени.
– Хоук! – Я упала рядом, хватая его за плечи.
– Росток… разрывает внутренности, – простонал он, тяжело дыша. – Мне… надо перекинуться… чтобы уничтожить его. – Схватился за воротник, но дрожащие пальцы плохо слушались. Хоук завыл, уткнулся лбом в землю и едва слышно выдавил: – Помоги… не хочу… порвать одежду…
Я спорить не стала, схватилась за его рубашку, удивляясь, что и мои руки отчего-то дрожат, и стянула. Ткань была влажной от пота. Хоук кое-как скинул сапоги, пока я возилась со шнуровкой на штанах. С исподним он справился сам.
– Спрячься в лесу, – сказал он, отворачиваясь. – Не смотри.
– Я не уйду. – Петля на сердце подсказывала, что Хоуку было очень страшно.
– Ты должна… – Он оглянулся и встретил мой решительный взгляд.
– Я. Никуда. Не уйду.
– Хель… – сорвалось с его губ, и Хоука заволокла тьма.
Я была в ужасе, но смотрела, как чёрный туман разливается по воде, как расправляются огромные чёрные крылья, а когти чудовища вгрызаются в песок. Во тьме зажглись два безумных янтарных глаза, её щупальца подобрались ко мне, но я не сдвинулась с места, потому что знала: если покажу страх, зверь этого не простит. А Хоук потом не простит себя. Тьма задрожала, заволновалась, на мгновение открыв моему взору чёрную волчью морду, а потом зверь взвыл от боли. Тьма сжалась вокруг него в плотный кокон, Хоук упал, забился, завопил так отчаянно, будто его резали живьём. Мне показалось, что сквозь этот крик я слышала, как рвётся плоть.
Зверь дёрнулся, поднялся на лапы, но тут же рухнул на бок, а на песок упал покрытый шипами и кровью цветок. Он извивался будто змея, шипы росли и пульсировали, а стебель зарывался в землю, то ли желая спрятаться, то ли пустить корни. А Хоук продолжал кричать, извиваться и с такой силой бить крыльями, что угрожал навредить самому себе.
Проклятая фея! Что за дрянь ты ему подсунула?!
Не до конца отдавая себе отчёта в том, что делаю, я выхватила нож и вонзила в цветок. Шипы метнулись в мою сторону, но я отпрянула, подобрала камень и несколько раз со всей силы обрушила его на цветок, придавила стебель и отсекла ножом головку. Цветок замер и рассыпался золой.
Зверь перестал кричать, заскулил, задышал ровнее и тише: боль отступала. Крылья обессиленно распластались по земле.
Я подобралась ближе.
– Хоук? – позвала тихо, зверь в ответ заскулил сильнее.
Помедлив, я поднесла ладони к тьме, замерла, сомневаясь, но снова почувствовала, как между нами натянулась невидимая нить, и, следуя за ней, я запустила руки в чёрный туман. Зверь вздрогнул, когда пальцы коснулись мягкой шерсти, и шумно выдохнул, когда зарылись в неё, успокаивающе поглаживая.
– Всё закончилось, – сказала я, придвигаясь ещё ближе. – Больше не будет больно.
Зверь приподнялся и подался мне навстречу, я подавила желание отстраниться и позволила ему уткнуться мордой себе в плечо. Туман окутал моё тело, отсёк все звуки и ощущение пространства, и я закрыла глаза, пытаясь совладать с охватившим меня ужасом от кромешной темноты, в которой оказалась. Спасаясь от неё, я крепко обхватила шею зверя – единственное, что осталось от мира вокруг, – и прижалась к нему, слушая, как тяжело и медленно бьётся его огромное сердце.
– Спасибо, что ты со мной, leir nissah, – прошептал Хоук.
Я открыла глаза. Мы сидели на залитом лунным светом берегу озера. Голова Хоука, вернувшего себе человеческий облик, лежала на моём плече, и я бережно укрывала его руками. Повсюду лежали мёртвые олени, а вода
