Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман

«А в это время где-то в Красноярске, / На кафеле рассевшись по-татарски, / О промедленье вовсе не скорбя, / Проводит сутки третьи / С шампанским в туалете / Сам Новый год — и пьет сам за себя! / Помешивая воблою в бокале, / Чтоб вышел газ — от газа он блюет, / Сидит себе на Аэровокзале / И ждет, когда прибудет Старый год» (АР-7-114)1?9. Далее в рукописи сразу же идет такая строфа: «Я пошел, позвонил, поикал. / Трубку поднял Изотов как раз. / Я ему: “Отменяйте аврал — / Две недели в запасе у нас”». Как видим, лирический герой, летящий в Красноярск, ведет себя так же, как неизвестный пассажир в Красноярске (черновик: «Помешивая воблою в бокале — / Газ выгнать, ибо от него икали»; АР-7140). Отсюда следует, что перед нами очередная самоироническая авторская маска, которая, кстати, уже возникала в черновиках «Письма с Канатчиковой дачи» (1977): «Мы смеялись до икоты, / Даже на пол прилегли, / Но ведь гибнут самолеты, / Исчезают корабли» (АР-8-46). Заметим, что «самолеты гибнут» и в «Аэрофлоте»..ю

Сказанное выше позволяет понять и следующий черновой вариант: «Сидит в тоске о лете / С шампанским в туалете» (АР-7-140), — поскольку примерно в это же время Высоцкий пишет стихотворение «Давайте я спою вам в подражанье радиолам», где высказывает ту же мысль от первого лица: «Ну, например, о лете, которого не будет». Да и «с шампанским в туалете» лирический герой «сидел» в наброске 1967 года: «Я заветную бутылку / Из-за шкафа вытащу <.. > И по тихому в уборной / Чокнусь с унитазом я»[2762] («Ох, ругает меня милка…» /2; 568/). Кстати, в «Аэрофлоте» он тоже поругался с «милкой»: «Конфликт у нас с супругой был опять» (АР-7-132).

Таким образом, пассажир в Красноярске является одним из авторских двойников, который ведет себя так же, как и рассказчик: «Хочу в Одессе встретить Новый год» (АР-7-134) = «Сам Новый год и пьет сам за себя» (ср. еще в песне «Мы из породы битых, но живучих…», 1977: «Мы тоже пьем за старый новый год»; АР-11-76).

А теперь перейдем к более детальному сопоставлению «Аэрофлота» с другими произведениями, из которых первым на очереди будет, конечно, «Москва — Одесса» (1967), поскольку «Аэрофлот» является ее продолжением — неслучайно авторское название: «Через десять лет — всё так же»^[2763].

На своих концертах Высоцкий рассказывал предысторию этой песни и говорил, что она вошла в спектакль Театра сатиры «Последний парад» (1968): «И я в этот спектакль еще написал несколько песен. Одна из них даже имеет свою историю. Звучала она на пластинке. Это песня “Москва — Одесса”, которую я написал не специи-ально для спектакля, а раньше. Просто я однажды сидел трое суток в аэропорту во Внуково. Уже из принципа просто. Значит, то погрузят нас в самолет, то потом выведут. Я даже там организовал забастовку сидячую в самолете, но у нас появились штрейкбрехеры и от холода убежали. Потом мы ходили, подымали восстание. В общем, просто целые движения масс там были гигантские. Вот. Ну, это кончилось тем, что все-таки мы улетели в Одессу, а посадили нас в Симферополе»[2764].

Как видим, Высоцкий здесь фактически выступил в роли пролетарского вождя, поднявшего народные массы на революционное восстание (вспомним анкету 1970 года: «Самая замечательная историческая личность — Ленин. Гарибальди»). Поэтому в 1969 году маска пролетария встретится в «Поездке в город», в 1971 году — в «Песне автозавистника», в 1976 году — в «Гербарии», где лирический герой и его соратники совершат революцию и вырвутся на свободу, а в 1977-м — в «Письме с Канатчиковой дачи», где пациенты психбольницы будут сетовать: «Но для бунта, для скандала / Нам вождя не доставало» (АР-8-36).

Таким образом, в песне «Москва — Одесса» действует «чистый» лирический герой, а в «Аэрофлоте» он работает перегонщиком бульдозеров и прикрывается маской шута («Считайте меня полным идиотом, / Но я б и там летал Аэрофлотом»). Однако сам поэт не считал нужным скрывать личностный подтекст второй серии, поэтому на одном из концертов даже объединил их в одну песню, исполнив две строфы из «Аэрофлота» («Я вроде никуда не вылетаю…» и «В буфете взяли кожу индюка…»), а следом — без перехода — «Москву — Одессу»: «Вот и песня, которая называется “Москва — Одесса”. К ней есть эпиграф. Эпиграф, который как бы вот через десять лет. Теперешнее мое состояние. И я из теперешнего его пишу и пою про те времена»[2765].

Соответственно, между этими песнями должно быть много общего, включая прямые заимствования: «В который раз лечу Москва — Одесса» /2; 82/ = «В который раз лечу Москва — Одесса, / [Верней — хочу лететь], покуда здесь я, / [Хочу в Одессе встретить Новый год]. <.. > Багаж без перевеса, / И ждет меня Одесса» (АР-7-134); «В Тбилиси — там всё ясно, там тепло» = «В Якутске — 40, а в Баку — жара» (АР-7-1.14); «И вот опять дают задержку рейса на Одессу» = «А тут — сиди и грейся: / Всегда задержка рейса»; «Теперь обледенела полоса» = «Ответ один — обледененье, снег» (АР-7-128); «Мне надо, где метели и туман» = «Зимой — метели, непогода сплошь» (АР-7110), «Ответ один — туман от сих до сех» (АР-7-120); «А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса» = «А дело в том, что нас сопровождала / Красавица в блестящих сапогах» (АР-7-116); «Сказали мне: “Сегодня не надейся…”» = «.. Вдруг голосок по радио сказал: / “Товарищи, мы всем рекомендуем / Билеты сдать и ехать на вокзал”» (АР-7-125); «Несправедливо, муторно, но вот…» = «Как же так, — говорит, — вся страна / Никогда никуда не летит?!»; «А я уже не верю ни во что — меня не примут» = «Только я им не верю ничуть» (АР-7-130); «Я прав: хоть плачь, хоть смейся, но опять задержка рейса» = «Вдруг слышу: “Пассажиры за ноябрь, / Ваш вылет переносится на май!..”» /5; 237/, «Друг мой выпьет, войдет в аппетит / Да как пустит слезу: “Вся страна / Никогда никуда не летит!”» (АР-7-125), «Хохочут скопом — от детей до мам» (АР-7-138) («хоть плачь» = «пустит слезу»; «хоть смейся» = «хохочут»; «задержка рейса» = «Ваш вылет переносится на май»); «И граждане покорно засыпают» = «Пассажиры покорней ягнят» /5; 237/, «Такие переспят» (АР-7-121); «Я скоро буду бредить наяву» /2; 381/ = «'Может, сплю?