Второй сын - Эми Хармон

– Нет, верховный хранитель. Прошлой ночью ее здесь не было. Здесь собрались ярлы… часть из них еще в зале… но они пока не… не пробудились.

Король удалился к себе меньше часа назад… и он… не один. – Страж старался как мог, не желая выболтать лишнего.

– Пропала дочь храма. Я лишь хочу знать, здесь ли она.

– Ясно, – ответил страж. Он повернулся к двери и, постучав в нее, крикнул: – Государь, Лиис из Лиока п-пропала. К тебе пришел верховный хранитель.

В следующий же миг король распахнул дверь. Рубаха на нем была расстегнута, а штаны висели на бедрах так низко, что было ясно: он не успел толком их натянуть.

– Где она? – спросил он, словно верховный хранитель явился его помучить.

– Мы не знаем, государь, – отвечал Айво ровным голосом, соединив ладони под длинными рукавами балахона. – Ты не вызывал ее к себе?

– Не вызывал, – буркнул Банрууд. Поджав губы, он бросил взгляд на стража, так что тот в ужасе отступил, и принялся раздавать отрывистые приказы: – Сообщите Балфору. Оповестите стражу. Звоните в колокола. Седлайте мою чертову лошадь. Найдите ее.

* * *

Вернувшись в храм, мастер Айво прогнал из святилища всех, кроме Дагмара, и собственной кровью начертал у себя на обеих ладонях руну поиска.

– Нам не следует использовать руны, дабы узнать то, что мы можем узнать, обойдя гору. Но на горе ее нет, и потому нам следует сделать все, чтобы отыскать ее как можно скорее… раньше, чем ее отыщут они.

– Да, мастер, я согласен.

Нараспев повторяя имя Лиис из Лиока, Айво прижал руны к закрытым глазам. Сделав несколько медленных вдохов, он в бессильном отчаянии опустил ладони.

– Это не ее имя, – прошептал он. – Она не Лиис из Лиока. Ни по плоти, ни по крови. Норны мне не ответят. – Его веки алели из‐под капюшона.

Омыв лицо и руки в чаше с водой у алтаря, он вновь начертал руны свежей кровью и еще раз прижал их к глазам.

– Покажите мне… девушку из Сонгров, что живет на Храмовой горе, – пробормотал он.

Дагмар ждал, боясь дышать.

– Ах вот как, – ухмыльнулся Айво. – Норны любят точность. – Но уже в следующий миг ухмылка сползла с его лица, и он прошипел: – Она в Храмовом лесу. На поляне… там, где… дерево Дездемоны. То самое, под которым твоя сестра родила Байра.

Дагмар резко вдохнул, но Айво не двигался, изучая то, что ему решили показать норны. Он молчал слишком долго.

– Она ранена, мастер? – не сдержался Дагмар.

– Нет. Она… с мужчиной, – прошептал Айво с таким ужасом в голосе, что у Дагмара волосы на затылке встали дыбом. – Он лежит… рядом с ней. Обнимает ее. А она… обнимает его.

Верховный хранитель опустил руки, взглянул на Дагмара, моргая так, словно кровь заливала ему глаза. И проговорил дрожащими губами:

– Она… с Хёдом. Со слепым послушником.

* * *

В кронах деревьев гомонили птицы, и Хёд понял, что уже рассвело. Он не видел света, но чувствовал перемену в воздухе, в окружавших его звуках и знал, что время вышло. Они уснули в объятиях друг друга, насытившиеся, утомленные, и Гисла даже теперь спала глубоким сном, положив голову ему на плечо, прижавшись к нему всем своим теплым, безвольным телом. Когда‐то, еще ночью, она укрыла их обоих своим плащом. Свою одежду он сунул себе под голову.

Ему пора было ее разбудить. Им нужно все продумать. Но он не двинулся. Даже не шевельнул затекшей рукой. Боль в руке была слишком приятной. Одно мгновение все равно ничего не изменит, а он еще не был готов расстаться с ней.

Он поставил ее под удар. Если от их близости родится ребенок – от одной мысли об этом сердце у него ухнуло, а к чреслам прилила кровь. От их близости.

Если у нее будет ребенок, его ребенок… то он… он… Его разум отказывался работать. Он снова и снова перебирал в памяти пережитое, свои ощущения, чувства, свое счастье и не мог ни о чем больше думать. Только не теперь, пока Гисла лежала с ним рядом и от нее пахло женщиной, и семенем, и теплом, и надеждой. Мысль о ребенке лишь наполняла его еще большей радостью.

У нас нет другой радости, Хёди. Ты – мое счастье.

Он не мог взрастить в себе сожаление о том, что сделал. Пока не мог. Она была дочерью клана и жила под охраной храма и короля. Если в ее утробе появится ребенок, хранители признают это чудом и станут возносить хвалу богам. Это будет ребенок Сейлока. Быть может, это даже будет… девочка. Ребенок Сейлока. Не его ребенок. Им с Гислой не суждено быть вместе.

Эта мысль почти сумела вернуть его к реальности. Он идиот, а у счастья, которое им довелось испытать, могли быть последствия. Всякое действие имеет последствия.

Мужьям нужны поцелуи.

Сыновьям тоже нужны поцелуи,

Сыновья вырастают в мужей,

Которым нужны поцелуи.

Мужьям нужны поцелуи,

Они срывают у нас поцелуи,

И…

Все начинается сызнова.

Он улыбнулся высившимся над ними кронам деревьев. Ему никак не удавалось собраться с мыслями.

Он лежал на спине, Гисла спала у него на правом плече, а посох должен был быть где‐то слева. Он вытянул руку и принялся похлопывать по земле, пытаясь отыскать посох, не потревожив Гислу.

Он нащупал на земле круг, словно опаленный огнем. Казалось, будто лесные феи разложили под деревом крошечный костерок, чтобы потанцевать у огня. Вдоль края круга росла жесткая трава, и Хёд выругался, почувствовав, что порезал о нее средний палец. То было проклятие слепого – вечно резаться и истекать кровью. Его ладони, покрытые шрамами и мозолями, загрубели и походили на кору стоявшего над ним дерева, но кровь все равно текла. Он вновь, уже более осторожно, ощупал землю – на сей раз не пальцем, а всей ладонью. Опаленных кругов было два… но куда подевался окаянный посох?

Палец яростно ныл, хотя порез и был совсем крошечным. Хёд подметил, что порезы напоминают собак: чем они меньше, тем громче лают. Согнув палец, он принялся ощупывать подушечку в поисках застрявшей под кожей занозы или шипа.

Перед глазами у него мелькнул образ – деревья, земля, небо, – и он словно окаменел.

Он вдруг понял, что кровь из пальца течет прямо на руну у него на ладони. Но Гисла не пела, она спала рядом с