Второй сын - Эми Хармон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Расскажи обо всем мастеру Айво, – язвительным тоном пробормотал Хёд. – Поведай ему, что я люблю дочь храма, что использовал запретную руну. Пусть мне за это запретят входить в храм, изгонят с Храмовой горы и выжгут глаза.
– Тебя что, совесть не мучает? Повезло, что ты еще не висишь на северных воротах, – сказал Дагмар.
Хёд поднял посох, показывая, что готов уйти:
– Чему быть, того не миновать… Путь до Лиока далек. Прошу, передай моему учителю, что я подожду его у дороги. Если… если только ты не хочешь вернуть меня на гору, дабы предать суду.
– Слепой лучник, прежде я не думал, что ты разбойник или дурак. Но теперь… я уже не уверен в этом. Ты казался мне похожим на моего племянника. Но теперь я вижу… что ты скорее похож… на короля. – Голос Дагмара звучал растерянно, в биении его сердца слышались смятение и недоверие.
– Я возьму плащ, – сказал Хёд.
Он хотел забрать плащ. Притворяться не было смысла. Дагмар повернулся, собираясь уйти, и бросил плащ к ногам Хёда:
– Этот плащ – твой приговор. Если ты любишь ее… так, как сказал мне… то не вернешься на гору. Никогда. И будешь молить Одина, чтобы Лиис из‐за тебя не пострадала.
Хёд не стерпел неприкрытого осуждения, сквозившего в словах Дагмара.
– Под этим деревом я заметил две руны. Руну силы и еще одну, незнакомую мне. Когда я ее коснулся, она загремела, как змея. Что ты знаешь о них, хранитель Дагмар?
Он тут же пожалел о том, что произнес эти слова. Им руководил гнев. Он не должен был выдавать того, что знал – что узнал от Гислы. Но он потерял контроль над собой, и теперь в каждом его слове звенела угроза. Он повел себя как преступник, и Дагмар ответил ему как преступнику.
– Если вернешься на гору, я прослежу, чтобы тебя наказали за все, что ты натворил. Ты понял, Хёд? – прошептал он.
– Я не тот, кем ты меня считаешь, – сказал Хёд покаянным тоном, но даже слова раскаяния из его уст теперь прозвучали зловеще.
– Да… боюсь, ты гораздо хуже. – Дагмар говорил так уверенно, что Хёд и сам едва ему не поверил.
В следующий миг Дагмар покинул поляну.
* * *
Гисла решила не взбираться по склону вверх, к восточным воротам, но побежала вдоль кромки леса навстречу людям и лошадям, которых услышал Хёд. Ей нужно было поскорее попасться им на глаза. Времени остановиться, обдумать, что ее ждало, испугаться этого у нее не было.
Послышался громкий крик. Ее заметил дозорный, стоявший на крепостной стене. Запела труба, потом еще одна, и еще одна, и вот уже к ней, подняв щиты, словно ожидая, что из‐за деревьев на них обрушится град стрел, поскакали шестнадцать конных воинов – среди них король и три ярла.
Она остановилась, расправила плечи. Она не побежит к ним навстречу, так, словно ее преследует целая орда захватчиков, и не станет вести себя так, словно едва унесла ноги от смертельной опасности. Хотя, быть может, ровно так она сейчас и выглядела.
Щека у нее болела, как от удара, а лоб пересекала длинная царапина – она поранилась, когда, падая и спотыкаясь, бежала накануне ночью вниз с холма. Она попыталась пригладить волосы и обнаружила, что в них запутались палки и травинки: за пару секунд, что у нее оставались, всего не убрать. Лента, стягивавшая ворот платья, пропала, и вырез спустился так низко, что лишь чуть прикрывал ей груди. Она собрала в руку ткань лифа и заметила, что он порван по шву в том месте, где к нему был пришит левый рукав. Юбки были все в капельках крови, на бедре виднелся отпечаток грязной ладони.
Она забыла свой плащ. Ее новый зеленый плащ так и остался где‐то в лесу. Она укрыла им Хёда, пока тот спал. Этот плащ был так нужен ей теперь, когда ей просто необходимо было прикрыться.
Король велел всадникам остановиться, и они застыли, приставив ладони козырьком ко лбам, хмуро, с подозрением вглядываясь в нее. Лотгар из Лиока первым тронул своего коня и двинулся к ней.
– Все ли с тобой в порядке, дочь? – с явным ужасом в голосе произнес он.
– Да. Я в полном… порядке, – сказала она.
Она не решила заранее, что скажет. Быть может, ей следовало промолчать. Молчание обычно шло ей на пользу.
– Лиис из Лиока, твои юбки и лицо перепачканы кровью, – мягко сказал Лотгар.
Она оцепенело опустила глаза на изодранное платье и крепче сжала в кулаке ткань лифа.
– И все же… со мной все в порядке. Я лишь оцарапалась о ветку.
– В порядке? – бросил король, подавшись вперед и остановив рядом с ней своего коня.
– Да.
– Где… ты… была? – произнес он так, словно с каждым словом вбивал в землю клин.
– Я ходила гулять в Храмовый лес. Там тихо. Спокойно. Я очень устала, государь. Я плохо сплю… ведь мне никто не поет.
Банрууд окинул ее внимательным взглядом, а Лотгар расхохотался: природное добродушие взяло в нем верх. Все ярлы уже слыхали о том, что король вызывает ее к себе и требует ему петь. Другие воины тоже фыркнули было, но покорно смолкли, едва Банрууд поднял руку, требуя тишины.
– Ты уснула в лесу, – недоверчиво подытожил он.
– Да, король Банрууд. Но когда я услышала колокола и трубы, то поняла, что… меня ищут.
– Тебя ищет вся чертова гора, дочь, – перебил Лотгар. – Тысяча людей – участники состязаний, ярлы, представители кланов – проснулись посреди ночи от звона колоколов и известия о том, что пропала одна из дочерей.
– Мне жаль, что так вышло, – тихо сказала она.
– Ах тебе жаль? – глумливо вскинулся Бенджи из Берна.
Коса у него расплелась, а в бороде виднелись остатки еды. Казалось, его вытащили прямо из постели или из‐за стола. Впрочем, так выглядели и другие всадники.
– Дочь храма, тебе нельзя покидать гору, – вмешался Лотгар. – Повезло, что тебя оцарапала лишь ветка дерева.
– Ее следует высечь, – проворчал Бенджи из Берна. – Привязать к позорному столбу и выпороть. Публично. Тогда она больше не сбежит.
– Ты не посмеешь высечь дочь Лиока, Бенджи из Берна! – крикнул Лотгар.
– Кто‐то должен это сделать, – небрежно бросил Бенджи.
Никто не стал ему возражать.
– Лиис из Лиока, ты поедешь со мной, – приказал Банрууд. – Свое наказание – каким бы оно ни было – ты понесешь позже.
– Я пойду
