Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

– Ого! Помечаешь? Или презрение выказываешь… Если последнее, то поясни, пожалуйста: на чей счет?

Он неторопливо приблизился ко мне и ткнулся мордой в ладони. Я погладил его по голове. Щенок взвизгнул – и отпрянул в сторону.

– Не понял… Ты ранен?

На ладони красными пятнышками отпечаталась кровь. Я притянул его к себе и раздвинул шерсть – на голове пса обнаружился длинный свежий рубец!

– Порезался?

Щенок снова взвизгнул – я задел края ранки пальцами.

– Нет… Не похоже. Словно за крючок зацепился. И что там тебе было надо?

Пес повернулся к яме и зло гавкнул.

– Ага, яма виновата. Не лезь куда не надо!

По лукавому выражению на мордашке я понял, что все не так просто, как хотелось бы… Хотелось? Я поймал себя на мысли, что уже, кажется, догадываюсь, откуда эта царапина…

– Ну-ка отойди, щеня…

Я подобрался и, выставив копье вперед, наклонился к яме. Пес прокопал около метра, а далее виднелся темный провал…

– Вот как? Дыра… а в дыре кто? Что-то железок не наблюдаю, о которые можно так порезаться, – я вздохнул, вглядываясь в темноту. – А значит… В этой дырке, кажется, что-то есть. Так?

Щенок склонил голову набок, прислушиваясь к моим словам.

– Так. А вот что… и кого ты там нашел, мы выяснять, знаешь ли, не станем. Если оно смогло тебя так уделать – извини, но и мне туда не след соваться. Яму прикроем на всякий случай.

Высмотрев поблизости один из крупных валунов, я с трудом подкатил его к отверстию. Щенок спокойно сидел и наблюдал, ни во что не вмешиваясь.

– Вижу, ты не против… Тогда – так тому и быть!

Я навалил валун на яму и, убедившись, что он плотно лег на отверстие, положил сверху еще несколько камней поменьше. Сдвинуть их с места теперь не сможет даже очень крупный зверь, если решит выбираться наружу. Уже стал накрапывать вначале легкий, а потом усиливающийся дождик.

– Пошли! А то через минуту нас как полотенца выжимать станет можно!

Мы дружно побежали под ближайшее укрытие – я высмотрел его заранее, когда еще сидел на камне. Едва втиснулись в узкую щель, как крупные и тяжелые капли с силой стали барабанить по земле, и все вмиг покрылось сплошными потоками грязи. Но я знал по опыту, что стоит дождю закончиться, как вода и грязь исчезнут через полчаса, полностью впитавшись во все всасывающий пепел.

– Ну, и что же это было, щеня?

Смочив тряпку в воде, осторожно промыл ранку. В ремне я всегда носил мешочек с иголками и нитками – и, невзирая на отчаянный скулеж и попытки вырваться, наживую зашил края раны.

– Терпи, родной… Не маленький. Впрочем, извини. До большого тебе еще расти и расти. По виду сразу и не поймешь. Вроде вырос малость… Но если ты в маму – то маленький.

Промокнув тряпку йодом, – имелся и он! – очень аккуратно прикоснулся к кровоточившим краям. Щенок завизжал совсем уж обреченно, но остался на месте, словно понимая, что эту боль тоже придется вытерпеть, чтобы после не пришла иная, похуже…

– Вот и молодец! Потерпи еще немного – потом легче станет. Вот так!

Все убрав, я прижал его к себе. Мы пережидали ливень, лежа под одной из сотен плит, которых так много теперь валялось на земле. Под ними всегда можно было спрятаться от воды или хлопьев – я предпочитал пережидать любые осадки, а не шляться под ними на открытом пространстве. Зима не зима, весна или нет, а погода все одно пока не располагала к хождению по руинам в мокром виде.

Щенок оказался прекрасной грелкой. Он вообще очень хорошо переносил и лютый ветер, и воду. Впрочем, имея такую шубу, можно не бояться никаких погодных катаклизмов.

Случайно или нет, но однажды, бродя по городу, мы вышли к берегу реки. Я уже неоднократно бывал здесь и всегда с недоверием и опаской смотрел на пологое дно – оно было гораздо шире, чем в том месте, где я переходил к речному порту. Очень много ям, из которых с шумом вырывались всплески жидкой грязи или столбы дыма. Да еще и затопленные участки, ставшие настоящими ловушками. Достаточно было поставить в такое место ногу, как ее начинало усиленно засасывать, словно кто-то внизу пытался тянуть на себя. Один раз я уже оставил так один из своих мокасин – и, если бы не пара запасных, в подвал пришлось бы идти босиком.

Я смотрел на ту сторону, и постепенно шальная мысль переправиться на тот берег стала завладевать моим сознанием. Мы не шли сюда с такой целью и даже не были достаточно экипированы. Но, внезапно подумав, что ничего особенного брать в поход и не нужно, я сделал первый шаг. Продуктов могло хватить при экономном расходовании, а все остальное не требовалось. Оружие, веревка и кое-что из мелочей носились за спиной постоянно… Окликнув щенка, который уже где-то копался в земле, стал спускаться по довольно крутому склону. Щенок бросился ко мне, остановился у края и заскулил – для него это казалось очень отвесной стеной. Я сурово пристыдил его, стараясь говорить без малейшей иронии:

– И что? Мне теперь подниматься за тобой? Нести на себе, да? А потом – и на ту сторону? Один раз ты уже покатался на мне, хватит. В тебе веса… А у меня еще и мешок, оружие. Давай сам спускайся! А нет – оставайся здесь и жди.

Моя ли пламенная речь подействовала или что-то другое – щенок, решившись, кубарем скатился вниз. Я подхватил его, когда он уже пролетал мимо и мог с головой погрузиться в ближайшую стоячую лужу.

– Эх ты, верхолаз. Пошли уж…

Переход оказался довольно труден. Тогда, в верховьях, дно в основном было почти сухим и не изобиловало ямами и омутами. Здесь же переправа стала сложной; я буквально упал на землю, когда почувствовал, что русло бывшей реки осталось за спиной. Лишь в одном месте крыша здания, снесенная ураганом, упала точно посередине реки и стала единственным надежным местом, дававшим возможность посидеть и перевести дух. Щенок спокойно пережидал в мешке – я не мог пустить его самостоятельно. Постоянно приходилось прыгать и перелезать через препятствия, а любой неосторожный шаг означал гибель. Тут следовало обладать цепкостью и ловкостью обезьяны, что как-то не сочеталось с его четырьмя лапами, пригодными для бега по твердой поверхности.

Зато берег оказался гораздо более пологим – мне не пришлось совершать такого же подъема, как тот, что остался на моей стороне. Я спустил щенка на поверхность, и мы стали входить в развалины этой части города. Сказать, что здесь что-то сильно отличалось от моей стороны, я бы не смог. Все повторялось почти с