Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

а щенку, на мой взгляд, вряд ли больше одного-двух месяцев, – как можно не верить, что выжили другие представители животного, и главное, человеческого мира? Слишком убедительные доводы я встретил возле собачьего логова… Вопрос лишь, где они. Их не могло быть в городе – в этом я неоднократно убедился, обойдя его вдоль и поперек несколько раз. За пределами города возможностей остаться в живых больше – там не валились на голову здания, и последствия сокрушительного бедствия могли оказаться слабее. Но зато там не было и не могло быть такого склада, какой обнаружил я, а следовательно, нечего было есть. Но ведь человеческие останки откуда-то появились?! И то, что я посчитал растерзанной тушкой какого-то зверя, – тоже. А на многие километры от порта во всех направлениях лежала безжизненная, голая, изуродованная земля…

От вопросов голова пухла, и я старался переключаться на что-нибудь иное. Полная уверенность имелась только в одном: после такого вмешательства география Земли изменилась, и изменилась очень сильно. Об этом свидетельствовал хотя бы тот факт, что я мог разглядеть горы. Раньше они и в ясную-то погоду просматривались с трудом, – теперь же, несмотря на столь сумрачное и предательски все изменявшее освещение, я отчетливо различал, как они темной полосой возвышались на юге. Это что-то да значило…

Я надеялся, что когда-нибудь дойду и до них – особенно если со мной теперь будет щенок. К сожалению, у меня не имелось никаких навыков в дрессировке, учить пса и учиться самому приходилось на ходу. Мы с ним прекрасно ладили: характер Черныша, Кути и Малого – как я его иногда называл – оказался, к моей великой радости, не испорчен пребыванием с сумасшедшей мамашей. Болезнь не перекинулась на кутенка – в противном случае мне пришлось бы его убить. Понаблюдав за щенком какое-то время, я успокоился на этот счет.

Породу щенка так и не смог определить. Это была какая-то невероятная помесь кавказской овчарки, ньюфаундленда и ирландского волкодава в одном флаконе – или же что-то вообще неизвестное. Но кем бы он ни был, со временем пес мог вымахать во что-то очень мощное и крупное. От водолаза у него присутствовал окрас и форма шерсти, добродушие и висячие уши. Вообще внешность ньюфа проглядывалась более всего. Сила и мощь – хоть собаки указанной породы тоже не из слабеньких, – по-видимому, наследовалась от кавказца. Ну а рост – явно следствие скрещивания с ирландским волкодавом. Тем более – значит, щенок перерастет свою мать, шкура которой сейчас висела растянутой на палках в дальнем углу комнаты на просушке. За время нашего возвращения в подвал шкура ссохлась и стала жесткой. Раствор из соли, золы и пепла, соскобленного на улице, практически никак не повлиял и не сделал ее мягкой. Но по крайней мере она перестала пахнуть псиной и кровью – а в будущем я надеялся, что смогу употребить ее как подстилку под ноги возле кровати.

Глава 7. Оружие

После приобретения попутчика я стал все чаще и все дальше уходить от дома. Полагаясь на нюх хоть и не взрослой, но все же собаки, уже не боялся заблудиться в однообразных подъемах и спусках, которыми изобиловали окрестности. Мой пес обладал надежным чутьем, и я уже имел случай в этом убедиться. Как-то раз, когда мы играли с ним у подножия нашего холма, я спрятался за большой валун и решил не выходить из-за него, полагая, что щенок не скоро меня обнаружит. Однако не прошло и минуты, как радостное тявканье возвестило, что мое убежище раскрыто. А в следующую секунду мохнатый комок ткнулся в ноги влажным черным носом. Мне стало интересно – и я уже специально отошел подальше. Все повторилось в точности. Так родилась новая игра под названием «потерять-найти». Естественно, роль потерявшегося всегда доставалась мне. Я усложнял задачу – уходил все дальше и дальше, выбирал труднодоступные места, заметал следы и даже старался идти по верху, благо возможностей для этого было предостаточно: балки, плиты, воткнувшиеся торчком, уцелевшие стены зданий… Пес отыскивал меня повсюду – рано или поздно. Но ни разу он не усаживался на месте и не принимался скулить от испуга, что его хозяин пропал безвозвратно. Не помогало ничто, что бы я ни придумывал, чтобы сбить его со следа. Я снимал мокасины и специально заходил в воду ручья. Передвигался по верхушкам камней, один раз даже попробовал облиться едкими духами, чтобы совсем перебить запах (это было глупо, подобные проверки могли вообще погубить щенку обоняние), – не помогало ничего! Щенок уверенно и неотступно преследовал меня повсюду. Я полагал, что он обладает редким даром – верхним чутьем, присущим только очень опытным собакам, специально натаскиваемым для охоты на зверя.

Рекордом стала моя почти пятичасовая отлучка – я ушел от него на расстояние не менее трех километров, выбирая участки, почти непреодолимые для пса. Меня обуял азарт – неужели он сумеет? Но щенок и на этот раз не ударил мордой в грязь: он не стал идти точь-в-точь по моим следам. А преспокойно выбрал тропинку поблизости и настиг меня даже раньше, чем я планировал. Я надеялся, что когда он вырастет, то будет надежным помощником в походах и охоте, о которой уже следовало начинать думать… Хоть продукты на складе имелись в достатке, но хотелось чего-то более свежего. И мне не давал покоя вопрос: что за зверь был пойман взрослой собакой и где?

То, что пес способен к охоте, я понял очень скоро. До того, как мы вернулись вместе со щенком из моего похода, ни разу не встречал в городе ничего хоть отдаленно напоминавшего о его обитаемости. И, когда с помощью пса впервые увидел каких-то маленьких и вездесущих зверьков, изумлению не было предела. Они так шустро передвигались и успевали спрятаться, что без него я бы так и продолжал считать, что в городе царит пустыня… Щенок увлеченно и даже яростно преследовал невидимую мне живность, облаивая и пытаясь залезать в узкие щели, каких хватало практически везде. Чем питались эти зверюшки, я так и не понял – на голой земле, покрывавшей ковром руины, ничего не росло. И, хоть погода стала чуточку теплее, но еще слишком рано было для весны и до того времени, когда из земли что-то потянется наружу. Выходило, что они едят либо себе подобных, либо останки людей…

Однажды мы с ним прогуливались по уже протоптанным тропинкам. Они появились в наиболее посещаемых мною местах – по дороге к ручью и на ближайшую свалку, где валялось множество древесины. Вдруг кто-то проскочил почти у ног и принялся удирать