Победное отчаянье. Собрание сочинений - Николай Щеголев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ничего не пропадает даром…»
Ничего не пропадает даром…Даже еле тлеющий огоньМожет стать со временем пожаром,Выжигающим тоску и сонь…
Пусть любовь сегодня оскудела,Пусть сегодня день полупомерк, –Продолжай свое ты делать дело,Волею одной, упрямым теломПодготавливая фейерверк,
Подсыпая порох там, где надо,В тайники оружие кладя,Пряча за таинственной оградойБудущую бурю, канонадыОгненного хлесткого дождя…
Ничего не пропадает даром!
1934«Ничего у тебя не прошу…»
Ничего у тебя не прошу.Ты – далёко. Я чист пред тобою.Я читаю и что-то пишуИ всё время гляжусь в голубое
Озаренное небо. ДымокВосстает над соседнею крышей.Мне не скучно. Но, если б я могТвой приветливый голос услышать, –
Разлился бы в груди моей хмель,На глаза навернулись бы слезы…Я б за тридевять прыгнул земель,Я бы грянул бегом по морозу.
<1935>Живая муза
Есть что-то сладкое в небытии,Есть что-то притягательное в смерти,Но эти узкие глаза твоиТакие светлые зигзаги чертят,Что, кажется, не только умирать,Но даже, даже вспоминать об этомГрешно. Пусть клонит в сон – не надо спать!Будь человеком твердым, будь поэтомНе холода, а теплоты, не сна,А бодрствованья; отвори объятьяНавстречу музе – светлая она…Давно ли ей ты посылал проклятьяЗа девичий восторг, за чистоту?Ах, мы меняемся, не знаем сами,Когда же ангел нам укажет туЖивую музу с узкими глазами!
И странными становятся тогдаИ слышными как будто издалекаМучительные вдохновенья Блока,Несущие свой яд через года.
<1935>Два поезда
Ты уезжаешь завтра. Солнце встанет,И на вокзале соберется люд.Ты уезжаешь завтра. Как в тумане,Гремя, вагоны предо мной пройдут.
Свисток… Проклятый уходящий поездУмчит тебя в лазоревую даль.Широкополой шляпой я прикроюсь –Скрыть слезы, замаскировать печаль.
Жить – это ждать, ждать терпеливо, молча,Неделю, месяц, – каждый день, как год…О сердце жадное, о сердце волчье, –В нем никогда надежда не умрет,
Что будет день, день жизни настоящей,Рай на земле, осуществленный сон!..И поезд милый, поезд приходящийСтальной походкой содрогнет перрон!
1935«Одно ужасное усилье…»
Одно ужасное усилье,Взлет тяжко падающих век,И – вздох, и вырастают крылья,И вырастает человек.
И в шуме ветра городскогоИ пригородной тишиныОн вновь живет, он верит сноваВ те дали, что ему видны, –
Обласканные солнцем дали,Где птицы без конца свистят,Где землю не утрамбовали,Где звезды счастием блестят…
Но облака идут волнами, –Как холодно и – что скрывать! –Как больно хрупкими крыламиУступы зданий задевать!
1935Музыка
Сегодня луна затуманенаИ светит не ярче свечи.Полусумасшедший РахманиновС соседней веранды звучит.
Нет радости, – да и зачем она?Люблю ту холодную грусть,Что девочка с личиком демонаРазыгрывает наизусть…
Аккорды рыдванами тащатсяИ глохнут – застряли в пути,И всё это трелью вертящейсяВплотную ко мне подлетит,
И всё это облаком музыкиОсядет со мной на скамью,Как жук, расправляющий усики,Садится на лампу мою…
А утром я всё, что запишетсяИз схваченного на лету,Отмечу презрительной ижицейИ, бледный, нырну в суету…
1935Ничего
Пусть судьба меня бьет, – ничего!В этом нет хвастовства и снобизма.Это слово, – недаром его,Говорят, повторял даже Бисмарк…
И сегодня, смертельно уставОт любовного странного бреда,Повторяю, как некий устав:«Ничего! Еще будет победа…
Ничего! Мы еще поживем,Жизнь укусим железною пастью,Насладимся и женским огнем,И мужскою спокойною властью».
Так, владея собой до конца,В простодушно веселой гордыне,Льется голос большого певца,Сотрясая сердца и твердыни…
А когда мы споем свою роль,С честью выступив в этом концерте, –«Ничего» – притупит нашу боль,«Ничего» – примирит нас со смертью…
1935Шанхай. 1937-1946
«Я этого ждал…»
Я этого ждалза подъемом,за взлетом –паденье…Я неразговорчив с тобойи подчеркнуто сух.Но – видишь? –у глаззападаютглубокие тени –знак верный,что ночь я не спали что мечется дух.
Ты тоже, что я,ты плывешьна обломке былогопо мутным волнамнастоящегосерого дня.Так вот почемуя тебяпонимаю с полслова.Так вот почемуты поройненавидишь меня.
Я с ужасом жду,что в любую минутупри встречетысловом холоднымво мнезаморозишь весну.Я вздрогну от боли,нооко за окоотвечуи ясностью взглядаи плетью рассудкахлестну.
Но, снова оттаяввсем сердцемк тебе повлекуся…Ужасна любовьу холодныхи горьких людей!У нихпоцелуй –самый нежный –подобен укусуи каждое словоосиного жалабольней…
1937Встреча
Бездумный, бездомный,С тоской: побывать бы в Москве, –Я завтрак свой скромныйЗаканчивал как-то в кафе…
Вдруг с улицы кто-тоСогбенно ко мне подошел…Что мне за охота,Чтоб нищий торчал над душой!
Я вынул десятку,Десятку военных времен,И сунул, как взятку,В надежде – отвяжется он.
Наивно я думал,Что он отойдет от души…Он смотрит угрюмо,Десятку хватать не спешит.
Вгляделся я ближе,Скривясь, в маскарад нищетыИ с трепетом вижу:Знакомые всплыли черты…
Приятель как будтоВ былом, а теперь не узнать…Сережа… Не будуФамилию припоминать!
Читаю стихи я,Бывало, а он говорит:– «Спасти бы Россию!»– «Россия!» – я вторю навзрыд.
«Давно ль это было?»– Лет семь или восемь назад.Неужто те силыИссякли? Неужто – закат?..
И в нищенской маскеЯ что-то свое узнаю…«Вот вам и развязка», –Шепчу я и тихо встаю.
Ни слова, ни звукаЕму мне сказать не нашлось…А на сердце – скука,Тягучая скука без слез!
Всё видя, всё зная,Себе мы не в силах помочь.Вся жизнь как сплошная -Одна – бесконечная ночь!
1940Пианистка
В. Т-ской
Она была вне этого закона…В Шопена вкладывала мятежи,Бряцанье шпор и неподдельный гонор
Без тени самомнения и лжи.
А нынче в браке состоит бесславномЗа торгашом, который в меру гнилИ в меру стар… Ну что она нашла в нем!Еще смела. Еще в глазах – огни,Еще в походке – трепет и движенье…
Надлома нет. Но он произойдет!..Непостижимое соединеньеВысот нагорных с гнилями болот!..
Подходит лимузин: садится рядом.Давлю во рту проклятие свое…Что перед этим двойственным парадомЯ, безработный, любящий ее!
Она была вне этого законаПродаж и купль…Да, ошибался я…Что ж, надо постараться жить без стона,Презрение навеки затая…
1940В такие дни…
В такие дни – мне быть или не быть? –Вопрос пустой, вопрос второстепенный.В такие дни вопрос моей судьбыРешаться должен просто и мгновенно…
Как много братьев нынче полегло!..Из них любой, любой – меня ценнее,Но смертной тьмою их заволоклоЗа родину, за честность перед нею!
В такие дни, дни стали и свинца,Мне кажется: – включившись в гул московский,И Гумилев сражался б до концаВ одной шеренге с Блоком, с Маяковским,
А если б он включился в стан враговИ им отдал свое литое слово, –Тогда не надо нам его стихов,Тогда не надо нам и Гумилева!
Ноябрь 1941Как писать?
Всем миром правят пушки…О, как писать бы лучше?Писал чеканно Пушкин,Писал прозрачно Тютчев.
Учись у них не очень,Но простотой не брезгуй…Пусть будет стих отточенДо штыкового блеска.
Бери слова по росту,Переливай их в пули.Пиши предельно просто,Без всяких загогулин.
А – главное – пусть копитДуша суровый опытЛихой зимы военнойС победой непременной, –Чтоб быть всегда живою,Навеки боевою!
<1941>Родина
