Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

аборигенов нет, но в полуденную жару обычно не работают на открытом воздухе. Кто может себе позволить, тот дрыхнет. Мои соратники, видимо, так и делали, потому что были вялыми, добрыми, почти не ругались. Не знаю, зачем именно собрал их командир, потому что, когда я подъехал, разговор уже был о том, что надо идти к побережью и требовать снабжение. Мол, если засевшие там трусы не хотят проливать кровь, пусть хотя бы кормят тех, кто их защищает. В последнее время эта тема поднимается каждый день и разговоры заканчиваются ничем, потому что никто не хочет заниматься попрошайничеством. Ждут, когда поедут домой отдохнуть на несколько дней, тогда и привезут что-нибудь.

Я разрядил обстановку, подкинув предложение:

— Кто-нибудь хочет съездить со мной ночью в тыл к римлянам и захватить добычу?

Предполагал, что желающих будет мало. Нынешние люди не любят шляться по ночам, дразнить злых духов. Половина отозвалась сразу, а почти все остальные после пары вопросов, когда узнали, куда и зачем идти. Не заинтересовался только командир и его ближний круг. Думаю, Ансгара обидело, что предложение поступило не через него. То есть я обязан был подарить ему идею. Я считаю, что никому из них ничего не должен, и вообще свалю сразу же, как накоплю немного денег и узнаю, к кому можно примкнуть, чтобы добраться до какого-нибудь римского порта на восточном берегу Пиренейского полуострова, откуда ближе до Апеннинского.

Выдвинулись перед заходом солнца, чтобы до темноты добраться до того места, куда римляне провели дорогу. За несколько минут до нашего прибытия они пошабашили. Мы увидели колонну идущей по долине к каструму. Две когорты впереди, две сзади, а в середине строители с шанцевым инструментом. Я пожелал им спокойной ночи. Этой не их черед.

Уже по темноте мы спустились в долину. Даже этот неполноценный вариант дороги впечатлял. Кони не спотыкались, скакали спокойно, как по бульвару. Вдобавок сняли верхний слой грунта, а нижний был светлее. Казалось, что дорога подсвечена снизу, чтобы мы не заблудились. В долине свернули с нее налево, на грунтовку, уходившую между островами леса на юг. Появилась яркая, почти полная луна, выкрасила все серебристым цветом. Мы движемся, не прячась. Типа четыре турмы вспомогательных войск, набранных из аборигенов, живущих в южной части полуострова. Разве что воины переговариваются тихо, а не орут и громко смеются, как это принято у ауксилариев.

Пастбище оказалось дальше, чем мне показалось с горы. Уже подумал, что повернули не туда, собирался вернуться, когда увидел впереди справа открытое пространство с низкими, частично раскиданными стожками ячменной соломы. Видимо, мулы и ослы общипали всю зеленую сочную траву, и им подвезли сухой корм. Бивак контубернии обозников, назначенных сюда в суточный наряд, располагался метрах в трехстах от поворота. Это были два шалаша на четыре человека каждый. Рядом горел костер, возле которого сидели двое. Услышав нас, они разбудили остальных. В обозе служат те, кого по разным причинам не хотят видеть в строевых частях. Доспехов им не выдают. Щит овальный небольшой. Из оружия только копья и кинжалы. Обычно это варвары, решившие выслужить гражданство, не сильно рискую. Они отличаются плохой выучкой и низким моральным духом. Грубо говоря, хитрожопые ссыкуны.

Я подъезжаю первым, определяю декуриона — самого старого, в возрасте под сорок, и спрашиваю на латыни:

— Это мулы Шестого легиона?

— Нет, Четвертого, — отвечает он с сильным кельтским акцентом.

— А где Шестого? — задаю я следующий вопрос на его родном языке.

— С другой стороны от каструма, — выдает декурион военную тайну и интересуется сам: — Вы кто такие?

— Кантабры, — ставлю я в известность, беру трофейное копье, лежавшее на спине коня у шеи.

У декуриона, наверное, богатый опыт или развитая чуйка, потому что сразу крутнулся на пятках и попробовал убежать. Запущенное мной копье догнало его, вонзившись немного выше поясницы, проткнуло насквозь. Остальных перебили мои соратники и сразу принялись шмонать.

— Стреножим лошадей, расходимся, снимаем путы с ослов и мулов и сгоняем их к дороге, — приказал я.

В ближнем шалаше, наверное, командирском, нашел кожаный мешок с половиной круглого хлеба и ветчиной весом с полкило. Сделал себе длинный и толстый бутерброд, а остальное отдал соратникам. С едой у нас в последнее время напряг.

Глава 5

Я сильно недооценил амбиции Ансгара. Когда мы пригнали трофейный табун в наш лагерь, там никого не было. Бывший командир умотал вместе со своей свитой, захватив все оставшиеся к тому времени припасы, хотя они были общими. Более того, я не видел, чтобы он привозил что-нибудь, только потреблял добытое другими. Может быть, Ансгар понадеялся, что остальные воины последуют за ним. Не будут же они подчиняться чужаку⁈ Скорее всего, так и случилось бы, если бы мы не взяли трофеи. Теперь у нас целый табун вьючных животных. Довели более трех сотен. Кто будет новым командиром, решилось само собой, без голосования. За ночь воины привыкли выполнять мои приказы.

— Каждый может взять по одному мулу и отвести домой. В хозяйстве пригодится. Остальных не стоит продавать всех сразу, иначе уйдут слишком дешево, а по мере надобности будем обменивать на продукты. Надо договориться с купцами, чтобы раз в неделю привозили нам определенное количество продуктов, пригоняли баранов и получали взамен мулов и ослов. Так у нас всегда будет много еды, и не надо будет никого просить, — предложил я.

Все дружно согласились. Наверное, раньше не могли додуматься до этого потому, что не было трофеев. На следующий день разъехался по домам почти весь мой отряд, уводя на поводу по мулу. На каждом животном клеймо в виде римской цифры четыре, обозначающая принадлежность Четвертому легиону. Когда Кантабрия будет захвачена, их конфискуют, заодно укоротив бывшего владельца на голову, вернут на службу, но это уже будут не мои проблемы. Мне пришла в голову мысль, что, если уехавшие на побывку не вернутся, тоже будет хорошо. Загоню оптом ослов и нескольких оставшихся мулов, после чего двину потихоньку по ночам через римские позиции.

Зря я надеялся. Богатая добыча сильно поднимает боевой дух, желание воевать. Вернулись все. Более того, каждый привел, как минимум, по одному добровольцу, желающему обзавестись на халяву мулом или римскими доспехами. В итоге отряд сразу увеличился почти до трех сотен. Теперь это было для нас ненапряжно. Мало того, что каждый воин привез продукты из своего поселения, так еще и дал наводку купцам на ослов, которых мы готовы обменять