Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

В итоге мы разжились почти тремя десятками лошадей и доспехами и оружием разного достоинства, которых так не хватало нашему пополнению. Заодно получили любовь и признательность жителей деревни. Одно дело непрошеные гости, а другое — защитники. Одним коротким боем мы заработали право много месяцев доставлять деревенским небольшие неудобства. Они даже поскребли по сусекам и подогнали нам муку и свежие овощи. Иначе бы это всё и много чего ещё, спрятанного в тайниках, досталось грабителям.

Глава 7

Два легиона, даже неполного состава — это уйма молодых крепких мужчин, которые за месяц съедают примерно по собственному весу всякой еды. Рядом с осажденным Арациллом выгребли все съедобное. Приходится постоянно подвозить из внутренних регионов Пиренейского полуострова. Некоторые обозы растягивались на пару римских миль, равных почти полутора километрам. Тяжелое и объемное везут на арбах, запряженных парой волов, белых с рыжими пятнами и длинными рогами загнутыми вперед и вверх, а остальное на мулах и ослах. Обычно обоз сопровождает пара когорт и три-четыре турмы вспомогательных войск, набранных из аборигенов. Римляне сейчас невысокого мнения о тех, кто не включен в состав легиона. Движутся медленно, со скоростью когорты, идущей впереди. Над людьми и животными, злобно гудя, кружат эскадрильи оводов и мух.

Нас они тоже атакуют. Время от времени я размазываю с хрустом на открытой шее крупное, липкое насекомое, после чего вытирая пальцы о шершавый ствол пинии. Это высокое дерево с зонтичной кроной. Из шишек пинии собирают семена, которые раза в три-четыре крупнее кедровых орешков и, по мнению тех, кто не боится сибиряков, во столько же раз вкуснее. В будущем они станут основой генуэзского соуса песто вместе с базиликом, овечьим сыром пекорино и оливковым маслом. Если быть точным, то любой итальянский соус — это оливковое масло с незначительным добавлением всякой ерунды.

Гастрономические ассоциации у меня из-за того, что сидим голодные в засаде с утра, а сейчас вторая половина дня, солнце уже на полпути к горизонту. Заметив обоз с горы, я был уверен, что доберется до места засады за два-три часа. Ошибся, однако. Надо же иметь хоть какой-то недостаток. Впрочем, воины моего отряда уверены, что именно так и было задумано, чтобы успели подготовиться, не спугнув врага, и отдохнуть перед боем.

В этом месте дорога раздваивается. Левая ветвь по кривой уходит на запад в ущелье между двумя горными складками, а правая следует генеральным курсом на север, к Арациллу и дальше через горы к берегу Кантабрийского моря. Я расположился возле развилки, расставив воинов на отрезке метров семьсот-восемьсот. Не будем жадничать. Нам хватит и части обоза такой длины. Все-таки в моем подчинении не шесть-семь тысяч, а всего три сотни.

Первыми проехали две турмы конницы. За ними, отставая метров на триста, протопала когорта вспомогательных войск. У них на щитах были самые разные рисунки, но не Телец, символ Первого легиона, или Козерог, символ Второго. Кстати, оба этих подразделения были сформированы Гаем Юлием Цезарем, но Второй был распущен и собран по новой нынешним императором именно для войны с кантабрами. За ними ехали арбы, запряженные волами. Нам они не подходили, потому что уходить придется по узкой дороге, где арба, может, и протиснется, а может, и нет. Я пропустил еще с километр обоза, пока не появились мулы. На некоторых груз был высотой метра два. Наверное, везли что-то легкое, но казалось, что бедные животные еле переставляют ноги под огромной ношей.

— Давай, — скомандовал я молодому кантабру с заячьей губой, который победил в конкурсе на самого громкого свистуна отряда.

Он выдал переливистую руладу на зависть соловью и громче, чем свисток футбольного судьи. У каждого человека есть какой-нибудь талант, но не все востребованы. Слева от меня послышался протяжный треск. Это одна за другой рухнули три подпиленные пинии, перегородив дорогу, ведущую на север, кронами и стволами. Метрах в восьмистах правее должны упасть на дорогу еще три такие. В итоге обе как бы разрубят колонну на три части. Мои воины выскочили на дорогу и начали на перекрестке заворачивать среднюю налево. Мулам было без разницы, куда идти, а погонщики из вспомогательного подразделения, мигом сообразив, что происходит, прыснули между деревьями. Я приказывал своим не убивать их, но кто-то не удержался. Кантабры считают предателями представителей других кельтиберских племен, которые служат в римской армии, и убивают их с особой жестокостью. Вскоре все мулы средней части обоза повернули на другую дорогу и скрылись за поворотом. Я пристроился к замыкающей части своего отряда, которой командовал Воган.

— Клянусь богами, я до последнего не верил, что у нас получится так легко захватить такую богатую добычу! Ни одного убитого! Только двое раненых, и те пострадали во время падения деревьев! — улыбаясь во все уцелевшие, не более двух десятков, гниловатые зубы, признался мой заместитель.

— Подожди, когда доведем добычу до нашего лагеря. Наверняка за нами пошлют погоню, — возразил я.

— Пока они успокоятся, пока разберут завалы, мы уж успеем добраться до ущелья, а там нам никакие римляне не страшны! — самоуверенно заявил он.

Воган оказался прав. С опозданием примерно на полчаса то ли в погоню, то ли на разведку, чтобы убедиться, что мы не вернемся, по нашим следам приехала конная турма. Перед началом ущелья они остановились, переговорили между собой и быстро поскакали в обратную сторону. Скорее всего, выходцы из горных деревень, где не понаслышке знают, что лучшего места для засады не выбрать, особенно против конницы.

Я вместе с сидевшими в засаде воинами спустился со склона горы к тому месту, где ждали нас лошади. Минут через двадцать догнали захваченную часть обоза. Мулы неторопливо и упорно вышагивали по узкой дороге, ведущей вверх. В одном месте шли вдоль обрывистого склона, а внизу бурлила шустрая горная речушка с чистой водой, и видны были большие глыбы на дне. Когда смотришь вниз с большой высоты, появляется труднопреодолимое желание сигануть туда. Интересно, у мулов бывают дурацкие мысли и желания?

Глава 8

Запасов еды мы захватили столько, что часть мои воины отнесли своим родным, часть раздали жителям деревни. Десяток мулов оставили на собственные нужны, несколько раздали новичкам, а остальных, примерно половину, продали и разделили деньги по паям. Рядовому полагался один, сотникам, которых теперь три и скоро добавится еще один — по два и мне три. У кантабров нет своих