Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

том же порядке, но отнесены на несколько лет раньше...»[1742]. Рассказывая о сражении казаков Ермака с Кучумом, ученый замечает, что Витсен «неправильно рассказывает (изд. 2. С. 739), будто бы хан бежал из города Сибири, который он [Витсен] постоянно смешивает с городом Тобольском, и велел при этом сбросить в Иртыш две имеющиеся у него чугунные большие пушки <...> Одну из них казаки потом вытащили из реки, и она будто бы в его [Витсена] время находилась в Тобольске». Миллер пишет, что этому нет подтверждения «ни в летописях, ни в архивных делах, ни в преданиях местных жителей, ни в наличном составе имеющейся в настоящее время в Тобольске артиллерии»[1743]. Однако сообщение Витсена о том, что «Ермак при первом нападении, чтобы усыпить бдительность и не вызвать беспокойство среди врагов, велел зарядить пушки и мелкое оружие одними пыжами и что при втором нападении он стрелял уже настоящими, отчего больше всего зависел исход битвы» вызвало у Миллера доверие. Он замечает, что «такая хитрость могла быть употреблена, хотя Сибирские летописи об этом не упоминают, но в них кратко описываются только главные события, а мелкие события нередко совсем опускаются»[1744]. Такая ситуация, когда часть информации, содержащейся у Витсена буквально в одном абзаце, Миллер считает достоверной, а часть — ошибочной или сомнительной, довольно типична. Например, о челобитной, отправленной Ермаком в Москву, Миллер пишет: «К этому следует еще прибавить, что Ермак, как пишет Витзен (с. 739), в отправленной челобитной просил о милостивом прощении своих прежних вин и указывал царю на необходимость послать в Сибирь воеводу, который управлял бы ею по приказам его царского величества и защищал бы ее от всяких вражеских нападений. Витзен при этом говорит, что посланный ясак состоял из 60 сороков соболей, 20 черно-бурых лисиц и 50 бобров, и что кроме того были тогда же отправлены в Москву три знатных пленника. Однако эти последние известия подлежат сомнению, так как настоящее количество ясака едва ли могло быть известно чужестранцу, записавшему эти сведения, и, кроме того в летописях ничего не говорится о том, что казаки имели в то время знатных пленников»[1745].

В работе «Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю, с Российской стороны учиненных», опубликованной в 1758 году,[1746] Г. Ф. Миллер также неоднократно обращается к книге Витсена. В частности, описание плавания кораблей «Кастрикум» и «Брескес» в 1643 году полностью основывается на известиях, опубликованных в Северной и Восточной Тартарии.

Особое внимание анализу текста Северной и Восточной Тартарии Миллер уделил в статье «О сибирских надписях»[1747]. Здесь ученый приводит большую цитату из книги Витсена с описанием Ирбитской писаницы, объясняя это тем, что сама книга «имеется у немногих»[1748]. В экземпляре, которым пользовался Миллер, отсутствовала гравюра с изображением «Писанца камня» — «Sibiersche Kruysberg, anders de klip van Pisanets genaamt, met verre van de stad Vergaturia gelegen» («Сибирская Крестовая гора, также называемая утес Писанец, расположенная недалеко от города Верхотурье»)[1749]. В других экземплярах эта гравюра опубликована. Именно она подробно описывается Витсеном на страницах 759-760, которые приводит в своей статье Миллер. Сетуя на отсутствие иллюстрации, он в то же время высоко оценивает описание, сделанное Витсеном: «Читая это место в сочинении Витзена и не видя самих изображений, не напечатанных в книге, не знаю, по какой причине, как не получить все же яркое впечатление об этой Ирбитской скале?». Однако ученому удалось найти изображение писаного камня в других книгах: «Письмах» Г. Купера[1750] и работе Страленберга[1751]. Размышляя над тем, имеют ли эти изображения что-нибудь общее с описанием Витсена, Миллер совершенно справедливо заметил: «нет никакого сомнения, что у Купера речь идет о тех же изображениях, которые Витзен получил из Сибири...»[1752]. Оригинальные рисунки Ирбитской скалы, содержащиеся в переписке Витсена и Купера, хранятся в библиотеке Амстердамского университета[1753]. В письме к Ля Крозе от 26 апреля 1711 года Купер писал: «г-н Витзен сделал меня обладателем Сибирских надписей, это буквы или, скорее, фигуры весьма необыкновенные... имеются четыре таблицы»[1754]. Путешествуя по Сибири, Миллер побывал у Ирбитского камня[1755] в июне 1741 года. Позволим себе привести здесь цитату из описания Миллера, где четко прослеживается отношение петербургского ученого к труду Витсена: «Когда я находился около Ирбита, мне показалось стоящим делом съездить к писаной скале для того, чтобы выяснить истинное состояние ее и чтобы дать рисунок ее, исполненный более исправно и искусно, чем прежние. Имя этой скалы — Писанец Камень, что иначе означает, как я указывал раньше, писаный. Она находится на левом, или западном, берегу реки Ирбита, выступая к реке в виде обрыва с несколькими более выдающимися частями и возвышаясь над поверхностью воды, вопреки сообщению Страленберга, не более шести саженей. Я не наблюдал, чтобы скала выступала в реку тремя сторонами. Она выступает, конечно, но только в виде некоторой округлости, около которой река делает поворот. Изображения на беловатой известковой скале писаны, но не выжжены, как говорит Страленберг, красной краской неумело, грубо и беспорядочно, как обыкновенно делается самыми неискусными рисовальщиками. Можно даже сказать, что они сделаны пальцем, потому что почти равняются ему по толщине. Многие стерлись, благодаря действию воздуха. Оставшиеся представлены на таблице верно. Я не колеблюсь сравнить их с рисунками детей или произведениями праздных людей, неопытных в искусстве письма и живописи, когда они делают на бумаге или пишут на песке разные беспорядочные изображения. Я не наблюдал там ничего, что было бы похоже на связный ряд изображений. Здесь — изображения людей, там — животных, ничем органически не связанные <...> Мне трудно уверить себя, что такие произведения принадлежат людям, которые хотели передать потомству память о себе или о своих деяниях, и я не усомнюсь назвать большим фантазером того, кто на самой скале усмотрит то, что Витзен и Купер, как им показалось, усмотрели в сообщенных ими изображениях [В рисунках на Ирбитской скале Витсен увидел доказательство того, что «первые христиане пришли туда много лет назад» — Авт.]. И потому, если нет других свидетельств, я не думаю, чтобы эти изображения доказывали, что христианская религия была распространена в этих местах еще до прихода в Сибирь русских. Но Витзен, честный писатель, описывая художественное и искусное выполнение присланных ему изображений, сам обесценивает свое толкование. Он упомянул канцеляриста[1756], который, без сомнения, принадлежал к низшему разряду писцов. Они же вообще привлекаются к делам, когда