Бунт на «Кайне» - Герман Вук

Профессор долго и высокопарно представлял Кифера аудитории.

— Это одна из восходящих литературных звезд Америки, — обратился он к девушкам, которые слушали его с горящими глазами. Он не забыл упомянуть, что некоторые из написанных Кифером рассказов и стихов, были напечатаны в «Йельском альманахе» и в других столь же замечательных периодических изданиях. Профессор подробно остановился на пьесе «Неувядаемый цветок веры», которая в течение целого года не сходила с подмостков Театральной гильдии. — Но, — произнес он лукаво, — чтобы вы не подумали, что Томас Кифер один из тех, кто работает для узкого круга интеллектуалов, добавлю, что он также печатался в «Эсквайре» и в «Журнале для женщин», а всем известно, что это одни из лучших иллюстрированных журналов.

Девушки хихикнули и понимающе переглянулись. Для Марика, сидевшего в глубине комнаты на облезлом зеленом диване, это было новостью. Кифер никогда не говорил о том, что он пишет. Было странно сознавать, что твой товарищ по кораблю, оказывается, молодой, но многообещающий писатель. Марику стало стыдно, что в офицерской кают-компании он не раз был в числе тех, кто отпускал грубые шутки по этому поводу.

— Итак, нам предстоит удовольствие прослушать доклад на тему «Роман в годы второй мировой войны», прочитаю его не я, а молодой человек, который мог бы сам с успехом написать роман о второй мировой войне. Представляю вам его — лейтенант Томас Кифер с корабля «Кайн» военно-морского флота США.

Ответив на громкие аплодисменты обаятельной улыбкой, Кифер весьма непринужденно начал свой доклад. Девушки ловили каждое его слово, но Марик не вынес из доклада ничего, кроме печального подтверждения, что неудовлетворительные оценки по английской литературе и языку были поставлены ему вполне заслуженно. Среди кучи имен — Кафка, Пруст, Хемингуэй, Стайн, Хаксли, Крейн, Цвейг, Манн, Джойс, Вулф — ему знакомо было только одно — Хемингуэй. Он смутно помнил, что как-то начинал читать дешевенькое издание какого-то романа Хемингуэя. Привлекла его обложка, где была изображена обнаженная девушка, сидящая на постели и разговаривающая с солдатом в полной военной экипировке. Но эта вещь с самого начала показалась ему слишком хорошо написанной, чтобы быть романом о сексе, и он так и не дочитал ее до конца.

Кифер говорил в течение получаса, и Марик почувствовал себя сбитым с толку и поверженным. После доклада девушки окружили Тома плотным кольцом, а Марик, прислонясь к стене, поддерживал вялую и косноязычную беседу с несколькими наименее привлекательными девицами, чей интерес к нему ограничивался лишь той информацией, которую он мог дать им о Кифере. Марик подумал, что сбываются его дурные предчувствия: ему здорово утерли нос, ткнув в собственное невежество и глупость. Он боялся, что уже не сможет так непринужденно, как прежде, разговаривать с Кифером.

Немного погодя Кифер подхватил двух самых хорошеньких студенток, и они отправились ужинать при свечах во французский ресторанчик с видом на залив.

В восемь утра Марик позвонил на судно — обычная утренняя проверка. К столу он вернулся, кусая губы и вытаращив глаза.

— Они требуют, чтобы мы вернулись на корабль, Том.

— Что? Когда?

— Прямо сейчас.

— Что случилось?

— Я говорил с Пузаном. Он не сказал, в чем дело. Гортон требует, чтобы мы немедленно возвращались.

Девушки разочарованно заахали. Расстроенные, они уехали в своем красном открытом «бьюике», а офицерам пришлось взять такси. Кифер проклинал судьбу и делал мрачные предположения о причине вызова на корабль. Марик молчал, вытирая влажные ладони о рукава кителя.

У трапа в желтом свете прожектора стояли Гортон и Хардинг. На палубе, согнувшись над голубыми огнями сварочных аппаратов, работали сварщики.

— В чем дело? — крикнул Кифер, поднимаясь вслед за Мариком по трапу.

— Где вы шляетесь, мистер Марик? — с хитрой ухмылкой произнес Гортон. — Старпом должен докладывать дежурному офицеру о своем местонахождении. Я вас искал во всех барах города.

Старший лейтенант недовольно поморщился:

— О чем это вы?

— Слышали, что я сказал? Вас повысили, Стив. Сегодня днем я и Адамс получили приказ. Теперь вы новый помощник капитана «Кайна». — Гортон горячо пожал руку изумленному Марику.

— Я? — пробормотал тот. — Я?

— Это происходит сейчас по всей эскадре, Стив. Например, на «Саймоне» — щенок, который только в октябре стал лейтенантом, уже получил старпома. А их новый капитан — лейтенант из резервистов. Все трещит по швам. Ладно, нам еще всю ночь работать.

— А насчет меня было распоряжение? — нетерпеливо прервал Кифер.

— Нет, и никогда не будет, Том. Так-то. Кармоди тоже сняли. Ты и Стив отведете корабль на стоянку. А помощником капитана ты станешь через год.

Кифер снял свою белую фуражку и швырнул ее на палубу. Она подпрыгнула, покатилась и исчезла. Гортон перегнулся через бортик.

— Господи, угодила прямо в лужу, — сказал он. — Похоже, новому старшему дежурному офицеру понадобится новая фуражка.

— Будь проклят этот «Кайн»! — сказал Кифер. — И чтоб всем нам было пусто!

Марик угрюмо смотрел на корабль, будто впервые в жизни ступил на его палубу. «Вот оно», — подумал он, но не смог бы точно сказать, что именно он имел в виду.

Миссис Кейт отметила про себя, что ее Вилли уже не тот мальчик, который три дня тому назад уехал в Йосемит. Они обедали в отеле «Марк Хопкинс» в ее номере, выходящем окнами на залив. Вид из окна был чудесный, обед отменный, шампанское — редкой французской марки, но Вилли был безразличен к виду за окном, безразлично ковырял вилкой в тарелке и совершенно забыл о вине, которое оставалось в ведерке с таявшим льдом. Матери пришлось напомнить ему о том, что неплохо бы наполнить бокалы.

Миссис Кейт поняла, что служба на корабле изменила Вилли. Он осунулся. Все детское в нем, что она так любила, исчезло, и в облике сына стали заметнее ее черты — высокие скулы и квадратный подбородок. Его глаза и рот больше свидетельствовали об усталости и известной раздраженности, а отнюдь не о прежнем добром нраве. Волосы на висках заметно поредели. Все это миссис Кейт заметила еще в первые минуты на причале. Но сейчас в нем произошла более глубокая перемена — он был сдержан и мрачно рассеян. И она вдруг поняла причину такого состояния сына.

— Мэй Уинн — очаровательная девушка, — сказала она, наливая Вилли чай и наконец прерывая долгое молчание.

— Конечно.

— Что у тебя с ней?

— Я, видимо, женюсь на ней, мама.

— Да-а??? Так неожиданно?

— Я знаю ее давно, мама.

— Как давно? — улыбнулась миссис Кейт. — Должна сказать, Вилли, что ты умеешь хорошо хранить свои тайны.

Не вдаваясь в подробности, он коротко рассказал матери о своем романе и объяснил, что не говорил с ней только потому, что еще до последнего времени сам не принимал всего этого всерьез.

— Ну а сейчас?

— Сейчас другое дело, мама.

— Ты вначале недооценил ее, Вилли. Она необыкновенно привлекательна. Из какой она семьи? Ты знаешь ее родителей?

Вилли ответил утвердительно и добавил еще что-то банальное о равенстве всех американцев и необходимости судить о людях по их заслугам, а не происхождению. В заключение, замолвив за Мэй словечко, он проговорился, что она поступила в колледж только для того, чтобы быть достойной его. Миссис Кейт восприняла эти откровения спокойно и дала сыну выговориться. Она закурила, встала из-за стола, подошла к окну и стала смотреть на залив. Вилли вдруг показалось, что такое же ощущение он испытывал в детстве, когда показывал маме свой дневник с плохими отметками.

— Ты сделал ей предложение?

— Да.

— В Йосемите, конечно?

— Да.

— Я так и думала.

— Но она еще не дала окончательного согласия, — сказал Вилли так, как будто это что-то прибавляло к достоинствам Мэй. — Она сказала, что подумает и потом ответит.

Миссис Кейт едва смогла удержать улыбку сострадания.

— Я думаю, она согласится, Вилли, — сказала она.

— Надеюсь.

— Вилли, скажи, какие у тебя отношения с этой девушкой?

— Что за дурацкий вопрос, мама!

— Я думаю, что этим ты уже ответил, Вилли.

— Не выдумывай, мама. Она не потаскуха, и я с ней не спал.

— Конечно, она не потаскуха…

— Она хорошая девушка, мама.

— Вилли, ты, кажется, уже закончил свой обед? Подойди сюда, садись на диван, я хочу тебе кое-что рассказать.

Она придвинулась поближе к сыну и взяла его за руку. Вилли это не понравилось. В этом было что-то слишком интимное, материнское, и это заставляло его чувствовать себя ребенком, нуждающимся в опеке. Но у него не хватило духу отнять руку.

— Прежде чем твой отец женился на мне, — начала миссис Кейт, — когда он был еще студентом-медиком, а затем интерном — он три года жил с медсестрой. Я не думаю, что ты об этом знаешь.