Пикассо. Иностранец. Жизнь во Франции, 1900–1973 - Анни Коэн-Солаль

В тот же день, 3 августа 1914 года, на железнодорожном вокзале Авиньона Пикассо прощался с Браком и Дереном, которых призвали на войну. И как только их поезд отъехал, он вернулся в свою студию и продолжил заниматься папье-колле.

Крах «Интернационала» Пикассо: 1914–1923

В Париж Пикассо вернулся только осенью 1914 года. А Канвейлер намного позже – являясь немецким подданным, не желающим воевать против Франции, он вынужден был какое-то время оставаться в Италии, а затем переехал в Швейцарию и жил там до февраля 1920 года. Его галерея и картины во время войны были конфискованы, и вплоть до 1921 года он не мог работать в прежнем режиме и продавать работы Пикассо, хотя с другими художниками ему удалось восстановить контракты уже осенью 1919 года. Почему же оборвалось его сотрудничество с Пикассо? Причин было множество, и некоторые из них я попытаюсь обрисовать.

Во-первых, в 1919 году Пикассо уже не нуждался в помощи Канвейлера – у него на тот момент появились новые клиенты и покровители. Окружение Пикассо полностью изменилось, а его творчество эволюционировало. Бывшие товарищи художника, например, Грис и Брак, не принимали его новые картины – изменения в самом Пикассо и в его искусстве приводили их в замешательство. Они даже обвиняли мастера в том, что он стал писать только ради денег. И еще непонимание усугубилось пропастью, выросшей между ними за время войны. В отличие от Пикассо, многие его друзья воевали, жизнь их была трудна и полна лишений, а он все это время спокойно занимался живописью, находясь вдалеке от военных действий. Вторая причина отдаления Пикассо от прежнего круга единомышленников, в частности от Канвейлера, заключалась в том, что между ними возник спор о деньгах, и это серьезное недоразумение сильно повлияло на их отношения. Пикассо даже подавал в суд на Канвейлера в связи с тем, что тот не выплатил ему полагающиеся по контракту 20 000 франков. Канвейлер неоднократно писал ему, пытаясь помириться. В письме от 10 февраля 1920 года он дал Пикассо следующие объяснения: «В то время на моем счете не было денег: банк выдал мне кредит для работы, но заморозил его, когда началась война. Это первая причина. Вторая – это то, что многие из тех, кто был мне должен, не вернули деньги, а именно из этих средств я собирался заплатить тебе 20 000 франков. Щукин задолжал мне крупную сумму и Розенберг[113] не вернул 12 000 франков…»

Однако Пикассо не ответил на это письмо. Не желая слушать никаких объяснений, он оставался в ссоре с Канвейлером вплоть до 1923 года{480}.

Изабель Моно-Фонтен

29

В окружении женщин, стариков и беженцев

Брак и Дерен отправились на войну{481}.

Пабло Пикассо – Гертруде Стайн

Дорогая Гертруда, только что получил твое письмо. Сейчас мы в Авиньоне и думаем пока здесь остаться. Брак и Дерен отправились на войну. Тебе лучше пожить сейчас в Лондоне. Не советую возвращаться в Париж. До начала мобилизации мы туда приезжали на несколько часов, мне нужно было привести в порядок кое-какие дела…»{482} – написал Пикассо Гертруде Стайн. А через две недели она получила письмо и от Евы Гуэль: «Говорят, Гийом пошел добровольцем. Брак сообщил, что он сейчас в Гавре и ждет отправки на фронт. От Дерена никаких новостей пока нет. С нами живет его собака Сентинель, за которой он попросил присмотреть. Мы пока никуда не уезжаем, потому что не знаем, что будет дальше»{483}.

В первые недели войны, во время приграничных боев с 14 по 24 августа 1914 года, Франция потеряла почти сорок тысяч человек. Второго сентября немецкие войска уже были почти в пятидесяти километрах от Парижа, вынудив французское правительство перебраться в Бордо. Во время битвы на Марне (6–11 сентября) французской и британской армиям удалось остановить продвижение немцев.

Пикассо, как гражданин нейтральной страны, оставался во Франции среди тех, кто не подлежал призыву в армию – в окружении женщин, стариков и беженцев. А многие из его друзей отправились на фронт. Брак, Дерен и Леже были мобилизованы. Аполлинер, который будучи поляком считался подданным Российской империи, добровольно отправился воевать за Францию. Что касается Крамаржа, гражданина Австро-Венгрии, и немца Уде, то они сражались против Франции на стороне Тройственного союза.

«Дорогая Гертруда, рад узнать, что ты все еще в Англии, – писал Пикассо 11 сентября. – Мы думаем оставаться в Авиньоне до конца войны, у нас все неплохо, я даже немного работаю. Но я все же тревожусь насчет Парижа: о доме и всех моих вещах». Ева Гуэль добавила: «Я бы очень хотела снова увидеть тебя, и чтобы война поскорее закончилась. Дерен и Брак давно уехали, вот уже несколько дней, как от них нет никаких вестей. Дерен в своем полку, в Лизье в Нормандии. А Браку пришлось стать младшим лейтенантом. Хуан Грис находится в Коллиуре. Не представляю, как он там живет без денег. Матисс в Париже, его тоже могут призвать»{484}.

На обороте почтовой открытки Пикассо написал: «Полк выехал из Авиньона к границе. Мы целиком разделяем энтузиазм Франции»{485}.

Двадцать седьмого сентября французское правительство издало указ, первый параграф которого гласил: «Из-за военного положения и в интересах национальной обороны запрещается любая торговля с подданными Германской и Австро-Венгерской империй или с лицами, проживающими там».

«Дорогая Гертруда, когда ты думаешь вернуться в Париж? – написал Пикассо 6 октября. – Пока не торопись. Сам я еще не знаю, поеду или нет в ближайшее время в столицу. Мне нужно туда за чеком. Но я жду письма, и тогда буду точно знать, еду я или нет»{486}.

Тринадцатого октября генеральный прокурор Франции направил официальную памятку всем прокурорам и судьям страны:

«Приказываю арестовать все товары, все деньги и вообще все ценные активы, принадлежащие немецким, австрийским и венгерским компаниям, занимающимся во Франции торговлей, промышленностью или сельским хозяйством»{487}.

Сразу после объявления приказа Ассоциация торговцев произведениями искусства приступила к действиям. И к началу осени 1914 года галерея Канвейлера была приравнена к «вражеской», а вся ее сеть стала называться «галереей краутов»[114].

Сам Канвейлер, будучи панъевропейцем, отказался вступать в немецкую армию и на время войны укрылся в Швейцарии, поскольку в Германии его причислили к дезертирам, а во Франции – к