Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приносят несколько бутылок вина на выбор. Я указываю на одну из них, и официант наполняет мой бокал на пробу, хотя мог бы сперва налить мужчине. Задумываясь о бытовом сексизме, на время прекращаю спор. Никогда раньше не обсуждала на свиданиях подобные темы, а зря – похоже, многое упустила.
– Как считаете, может ли быть оправдано убийство из-за любви? – спрашиваю я, дождавшись, когда отойдет официант.
– Мы ведь по-прежнему рассуждаем отвлеченно?
Ну да. Будем считать, что трусики у меня намокли тоже в абстрактном смысле.
– Конечно.
– Хм. – Отхлебнув вина, Джон погружается в размышления. – Допустим, эвтаназия. Невозможно смотреть, как мучается от боли любимый человек. Эвтаназия – способ прекратить страдания.
– Я имела в виду нечто не столь великодушное.
– Многие жертвы знакомы со своими убийцами, хотя вряд ли это означает, что убиты они были из любви к ближнему. Подвергшиеся насилию жены убивают мужей-тиранов, либо наоборот. И здесь вопрос спорный. С одной стороны, изначально любовь и заманила подобного убийцу в ловушку, из которой нет выхода. Но с другой – это разрушительная форма любви.
Ухожу мыслями на много лет назад, вспоминая Мэнди Бретт. Не вмешайся я тогда, смерть Чэда вполне могла случиться без моего участия. Например, от передозировки, или в один прекрасный день не выдержала бы Мэнди.
– Как вариант – убийство человека, угрожающего тому, кого любишь, – продолжает Джон.
Перед глазами встает Гарольд, поджидающий в бассейне мою сестренку. Вижу, как блестят капли воды в рыжей поросли на его груди, и киваю:
– Да, причина достойная. Однако я имела в виду именно убийство любимого человека, когда отнимаешь у него жизнь своими собственными руками.
Слишком поздно замечаю официанта, застывшего с закусками у нашего столика.
– Не беспокойтесь. Мы всего лишь обсуждаем сюжет будущей книги.
Он молча улыбается и ставит тарелки. Настоящий профессионал – другой либо слинял бы куда подальше, либо околачивался бы вокруг, пытаясь подслушать. Наш отходит от столика в своем обычном темпе.
– Теоретически, – рассуждает привычный к зацикленной на теме убийств аудитории Джон, – если ваш любимый подвергается страшным пыткам, вы предпочтете его убить и тем самым избавить от боли. Наверное, это снова аргумент в пользу эвтаназии, хотя и в несколько ином контексте. Во время войны родители лишали жизни своих детей, не желая, чтобы их замучил враг. Не уверен, что я на такое способен, и выяснять не хочу – надеюсь никогда не попасть в подобную ситуацию.
– Я тоже.
Погружаю нож в пирог с лесными грибами.
– А вы, Сэффи? Могли бы вы убить любимого?
– Боюсь, никогда никого не любила настолько, чтобы задуматься об убийстве.
Похоже, тема разговора Джона не слишком шокировала, тем не менее он пристально на меня смотрит, забыв о закуске.
– Кроме Сюзи, – исправляюсь я. – Но ее мне и в голову не придет прикончить – она меня никогда не простит.
– То есть вы стоите на том, что сильная любовь все же способна сподвигнуть человека на убийство любимого?
– Ну, в подавляющем большинстве случаев убийца к своей жертве любви не питает. В основном мотивами служат ненависть, презрение, гнев или, напротив, равнодушие. Если все же любовь – то любовь извращенная. Тем не менее я считаю: если уж решаешься на убийство любимого человека – значит, пылаешь к нему безумной страстью. Подобные поступки меняют тебя навсегда. Тот, кого убиваешь, приносит в жертву самое дорогое, а с твоей стороны это высшая форма преданности.
– Послушать вас – так получается, что убийство напоминает брак.
– Это взаимное обязательство длиною в жизнь.
– Только у одного она короче, чем у другого, – хмыкает Джон.
– Именно поэтому в такие отношения нельзя вступать бездумно. – Поднимаю вилку. – Попробуйте пирог, это вкусно.
Наблюдаю, как он ест из моих рук.
* * *
На выходе из ресторана Джон берет меня за руку. Молча прогуливаемся бок о бок – никаких планов у нас нет. Очень естественно, очень романтично.
Уж и не припомню, когда у меня был такой чудесный вечер, который не закончился бы чьей-то смертью.
Поздним вечером Лондон умеет быть прекрасным. Сворачиваем в маленький сквер – зеленый уголок, каких в столице немало. Всего-то несколько деревьев да пара скамеек, а шум большого города здесь превращается в мягкий ненавязчивый фон. Свет уличных фонарей приглушен до нежного розоватого мерцания. По земле стелются тени, пахнет то ли жасмином, то ли померанцем. Джон останавливается и, не отпуская мою руку, смотрит в глаза:
– Могу я вам кое-что сказать?
– Все, что угодно.
– Было время, когда я потерялся в жизни. После того, как ушла Эми, после ранения. Когда мы встретились – думал, у меня в душе уже ничего не осталось. Но последние несколько дней… Снова почувствовал себя прежним, словно вернулась лучшая часть моей личности. Все благодаря вам.
Я мягко улыбаюсь:
– Ведь говорила при первой нашей встрече: вы хороший человек, Джон.
– Спасибо, что верили в свои слова, – отвечает он.
Его голос звучит хрипловато, но нежно. Чувствую – сейчас меня поцелуют. Место идеальное, время подходящее. Он слегка наклоняет голову, и я тянусь ему навстречу. Приоткрываю губы. Я готова.
Его телефон звонит, когда между нашими лицами остается не более дюйма. Мысленно чертыхаясь, невольно сжимаю кулаки.
– Придется глянуть, кто это, – бормочет Джон. – Простите. Вдруг полиция? Или Эди, по поводу собаки…
– Отшейте их по-быстрому, – вздыхаю я.
Блик от экрана озаряет в темноте его лицо.
– Хм, незнакомый номер…
– Должно быть, полиция?
– Точно не Атертон. Возможно, человек, который мне угрожал.
– Номер тот же?
– Нет, тогда звонили с мобильного, а здесь городской. Впрочем, наверняка тот номер был подменным. Скорее всего, и сейчас тоже.
Телефон все трезвонит.
– Ответьте же, – предлагаю я.
Джон включает громкую связь, и я обращаюсь в слух.
– Джонатан Дерозье? – звучит из трубки обычный человеческий голос, без компьютерной обработки, хриплый и, похоже, усталый.
Мы с Джоном обмениваемся взглядами.
– С кем я говорю?
– Меня зовут Колин, я звоню из больницы «Уиттингтон». Вы указаны у нас в качестве ближайшего родственника миссис Эми Дерозье. Все верно?
У меня холодеет в желудке.
– Эми? Что с ней? Она в больнице?
– Да, ее сегодня вечером доставили по «скорой». Она без сознания, у нее судороги. Подозреваем наличие в организме токсического вещества.
– Ее отравили? – кричит в трубку Джон.
– Естественно, мы пока ждем результата анализов, но…
– Я скоро буду, – бросает он и нажимает на кнопку отбоя.
Поворачивается ко мне; в глазах у него плещется ужас.
– Простите ради Бога, Сэффи, но мне придется уйти. Ужасно не хочется, знаю, что сегодняшний вечер –
