Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

– Выходит, вы близко знакомы?

– Моя личная жизнь – не ваше дело, – сладко улыбаюсь я. – Впрочем, спасибо, что спросили. Почему вы ищете его в моем доме?

– Он указал, что остановился по этому адресу.

– Понятно. Джон уже несколько дней как переехал. Снял номер в каком-то отеле. Наверняка он поставил вас в известность.

– Можем мы войти и осмотреться?

– Его агенту вы позвонить не пытались? Она обязана знать, где находится ее автор.

– Мы с ней разговаривали. Она ничем нам не помогла. Так мы пройдем?

– Только снимите обувь, – вздыхаю я.

Они расхаживают по моему вылизанному дому – из комнаты в комнату, поднимаются на второй этаж, снова спускаются, напоминая мне зацикленного на гигиене подростка, чистящего зубы по полчаса. Наконец убеждаются, что взрослому мужчине здесь спрятаться решительно негде.

– Джон получал угрозы, – говорю я Атертону, когда тот останавливается в спальне – ровно там, где стоял Руперт, когда я вытащила нож. – Угрожали и его бывшей жене. Вы об этом знали?

– Первый раз слышу.

– По-моему, это более перспективное направление для расследования, чем попытка отравить Эми. Джон за нее всегда беспокоится, хоть мне это и неприятно. Кстати, недавно подожгли дом его агента.

– Мы ничего не оставим без внимания, мисс Хантли-Оливер. – Он спускается по лестнице и задерживается у входной двери. – Если мистер Дерозье позвонит, убедите его обратиться в ближайший полицейский участок. И наберите меня. Вот моя визитка.

Я забираю картонный прямоугольник и бросаю его на приставной столик.

– Неужели никого не волнует, что Джон может быть в опасности? Разве вы не допускаете, что его преследует человек, пытавшийся отравить Эми, спаливший дом литературного агента и – кто знает? – оставивший труп на крыльце? Потому Джон и бежал…

– Я уже сказал, что мы сделаем все возможное. Ваша задача – позвонить, если он на вас выйдет.

Я запираю за ними дверь. Те еще расследователи! Неудивительно, что мне все сходит с рук. Смотрю в окно, пока их машина не отъедет, и тут же набираю номер Джона. Звонок проваливается в голосовую почту.

– Вас разыскивает полиция, – говорю я после длинного сигнала. – Собираюсь уйти к Сюзи. Если что, ищите меня там. Если вы живы… Вы ведь живы, Джон? Позвоните мне…

Переодеваюсь в более практичную одежду и обдумываю те подсказки, что дала Атертону, – правда, он их проигнорировал. Конечно, Джон не пытался отравить Эми. Точно знаю, что и убийство Фандуччи – не его рук дело. Он невиновен. Значит, и в самом деле идет по следу отравителя. Либо попал в лапы человека, засыпавшего его угрозами.

По всему получается, что мне придется сперва найти подонка, который охотится за Джоном, – только так я выйду на его след.

38

Джон открыл глаза в полной темноте. Болела голова, пересохший и распухший язык едва помещался во рту. Он попытался поднять руку, ощупать голову – и не смог. Что, черт возьми, с ним произошло?

Так… Он плутал по больнице, пытаясь уйти от Атертона, затем наткнулся на улице на знакомого человека. Ощутил боль от укола, после чего лишился способности двигаться и говорить.

Значит, его накачали наркотиками? А теперь…

Джон снова попробовал шевельнуть рукой. Нет, не паралич: кисти примотаны к чему-то твердому. На глазах – черная повязка, сверху и снизу пробивается желтоватый свет.

– Помогите… – прохрипел он.

Голос прозвучал слабо, и вновь наступила тишина. Ни эха, ни ответа.

Джон по очереди напряг руки, затем ноги. Похоже, его привязали к стулу. А вот повязка на глазах была надвинута кое-как. Он дернул головой, надул щеки, наморщил лоб, и черная ткань, немного соскользнув вниз, легла верхним краем на переносицу. А если наоборот? Джон запрокинул голову. Ага… Стул стоит у стены. Можно попытаться сдвинуть узел. Он зашевелил бровями, потерся затылком о стену, даже подул вверх, и наконец повязка сползла с глаз.

Его примотали скотчем к инвалидному креслу – наверняка к тому самому, в которое усадили после укола. Помещение походило на подвал: комната большая, без окон, либо проемы забиты досками. Прямо напротив – закрытая и, вероятно, запертая дверь. Стены выложены серой шумопоглощающей плиткой – примерно такой же Джон отделал свою студию на чердаке. Инвалидное кресло похититель оставил перед складным металлическим стулом и походным столиком. Оглядевшись, он заметил застеленную раскладушку у стены, голубое одеяло и подушку. В углу стояли два пластиковых ведра – желтое и зеленое. Комнату освещала прикрытая простым абажуром из рисовой бумаги лампочка. В обстановке ничего примечательного Джон не усмотрел, если бы не одно «но».

В комнате было полно кошек.

Мертвых кошек. Они пялились на Джона запавшими стеклянными глазами. Несколько чучел помещались на полке слева – примерно на уровне глаз, если встать с кресла. Остальные стояли на деревянных подставках, и еще несколько лежало на полу, будто погрузившись в сон. Полосатые, черные, серые, рыжие, пятнистые… Шерсть свалявшаяся, кое-где побитая молью. Тот, кто освежевал трупы и набил чучела (а сперва, очевидно, умертвил несчастных животных), был не слишком хорош в своем деле: морды перекошены в плотоядных гримасах, уши смотрят в разные стороны, лапы искривлены. Словом, гротескная пародия на жизнь.

Сколько времени нужно таксидермисту для изготовления одного экземпляра? В этом искусстве Джон не разбирался, однако предполагал, что для каждого из представленных в комнате неумелых изделий с клочковатой шерстью и кое-как торчащими зубами потребовалось несколько часов тяжелого труда. На настоящих кошек они походили мало, и Джону стало тревожно: стоило ли ради подобной коллекции губить животных?

Не для того ли и его сюда поместили? Привязали к инвалидной коляске, накачали наркотиками и привезли в мастерскую, чтобы лишить жизни, а затем превратить в отдаленно напоминающее человека чучело?

Мысль дурацкая, и все же она обрела странный смысл, когда Джон вспомнил, кто его похитил. Человек, которого он считал безобидным и даже жалким. Джон от него отмахивался, как от назойливой мухи, а тот делал все, чтобы привлечь внимание своего кумира. И надо сказать, преуспел.

Господи, что за бред лезет ему в голову?

Он тяжело сглотнул и попытался смочить горло слюной – надо в конце концов подать голос. Интересно, он в Лондоне? Уличного движения не слышно, хотя это естественно, учитывая качественную звукоизоляцию. Сколько он был без сознания? Спина болела, словно его держали в кресле много часов подряд. Закричать? Пожалуй, только привлечешь внимание похитителя… Или притвориться, что еще не пришел в себя, а между тем хорошенько осмотреться в комнате и попробовать выбраться из кресла?

Джон попытался вывернуться