Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

Не обратил на меня никакого внимания, когда я прислал тебе фото Эми. Все можно было решить вполне цивилизованным путем, если бы ты соблаговолил меня заметить.

– Ты сумасшедший…

Джон понимал, что не следует настраивать Саймона против себя, однако удержаться не сумел.

– Это мы еще посмотрим. Давай только сначала запишем выпуск и сочиним обо мне книгу. Приступим?

– Нет. Я не собираюсь следовать чьему-то сценарию, чтобы прославить убийцу.

– Полагаешь, отказать мне – хорошая мысль?

– Ты меня не убьешь. Это слишком грубый для тебя поступок. А если решишься – подкаста тебе не видать.

– Не убью, это верно. Во всяком случае – до тех пор, пока не возникнет необходимость. Ты забываешь, что я все продумал. – Саймон подошел к Джону с бутылкой воды и упаковкой лекарства. – Сейчас ты примешь одну таблетку.

– Хочешь снова накачать меня наркотиками?

– Что? А, нет. Это всего лишь ко-кодамол, он же старый добрый парацетамол с кодеином. Наверняка у тебя болит голова после того укола, значит, обезболивающее будет очень кстати. – Саймон улыбнулся. – Видишь, как я о тебе забочусь, Джонатан?

Он сорвал крышку с бутылки, и Джон сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле.

– Как ты убивал стариков? Тем же ядом, что и Эми?

– Эми я дал лишь щепотку. Не моя вина, что она, как свинья, слопала за один присест целую коробку шоколада. Вообще да. Я их травил. Мне нравятся яды – это орудие умных убийц. Все подробности – в сценарии. Уверен, он придется тебе по душе. Неплохое чтиво, зря хвалиться ведь не буду.

Саймон открыл упаковку и, вытащив пластинку, выдавил одну таблетку.

– Впрочем, тебе лучше принять сразу две. На какое-то время наступит сонливость, но я никуда не тороплюсь. Хочу, чтобы к моменту записи эфира ты был в наилучшей форме. Открой рот.

Он поднес таблетку к губам Джона. Тот покачал головой.

– Ну же, Джонатан. Я не обманываю – название написано на упаковке. Видишь, фольга не повреждена. И бутылка с водой была закрыта заводской пробкой. Не отравлено, не бойся. Разве я тебе когда-нибудь лгал?

– Ты не говорил, что стал серийным убийцей, – процедил Джон сквозь зубы, опасаясь, что Саймон пропихнет таблетку ему в горло.

– Молчание – не то же самое, что откровенная ложь. Клянусь могилой матери: это самое обычное обезболивающее и чистая вода.

– Не лучшая клятва…

– Ты просто не видел могилу моей мамочки. Я не поскупился. Ладно уж, клянусь твоей лучшей книгой – «Без жалости». Моей любимой! У меня наверху лежит двенадцать экземпляров, причем семь из них подписаны тобой. Храню их как настоящее сокровище. А ты спрашивал, не продаю ли я их на eBay… Просто не верится! Как можно! С другой стороны, я прекрасно научился подделывать твою подпись – даже Эми не отличит.

Джон вновь покачал головой, по-прежнему опасаясь открывать рот.

– Ладно, дело хозяйское. Если передумаешь, дай знать. В любом случае тебе нужно хотя бы иногда есть и пить, так что придется мне довериться. Лучше раньше, чем позже.

Саймон поставил на стол бутылку, рядом положил упаковку с таблетками и снова занялся извлеченными из саквояжа вещами, среди которых был и пистолет.

Убедить безумца выпустить пленника на волю не удалось. Что же делать? Записать выпуск подкаста, заняться книгой? Это ведь займет немало времени – вдруг кто-то его здесь найдет или, допустим, представится шанс для побега? Наверное, это лучшая тактика…

А если никто не придет? И сбежать не получится?

После того как книга будет закончена, какой Саймону смысл с ним дальше цацкаться? Значит, подсыплет в пищу яда или пристрелит.

Значит, самый разумный план – тянуть время и с книгой, и с подкастом, отказываться до последнего и надеяться, что маньяк не выйдет из себя. Глядишь, где-то да проявит беспечность.

– Надеялся, что до этого не дойдет, – вздохнул Саймон и наклонился.

Поднял с пола длинный, завернутый в тряпку предмет и развернул его.

Болторез…

– Не надо, – быстро сказал Джон. – Ты еще можешь меня отпустить. Если причинишь мне вред, полиция тебя вычислит. Вспомни, сколько сообщений ты оставил в почте, да еще и фотография Эми.

– Очень может быть, – хмыкнул Саймон. – Я разбрасывал эти маленькие подсказки лично для тебя. Только вряд ли ты сообщил обо мне в полицию.

– Откуда у тебя такая уверенность?

Джон всеми силами скрывал страх, однако взгляд от болтореза оторвать не мог. Инструмент также был новеньким, с двумя веселыми желтыми ручками и зловеще сверкающей режущей частью.

– Повторюсь, я прекрасно тебя знаю. Например, ты не стал связываться с полицейскими, когда выслеживал Сирила Уолкера.

– Вдруг тот случай меня чему-то научил?

– Хм. Нет, не думаю.

К удивлению Джона, Саймон встал на колени перед креслом. Неужели собирается снять путы с ног? Увы, безумец лишь развязал шнурок на левом ботинке, а затем стащил его со ступни.

– Что ты делаешь? – встревожился Джон.

Впрочем, он уже понял замысел Саймона, и ему стало нехорошо.

– Сперва планировал отрезать тебе палец на руке, – объяснил маньяк, аккуратно отставив в сторону ботинок, – потом сообразил, что так трудно будет работать на ноутбуке. Ты ведь печатаешь слепым методом?

– Да.

– Так и знал. К счастью, пока ты у меня в гостях, разгуливать не придется. Уж прости за такую интимную процедуру. Она займет не более секунды.

Он снял носок, который предусмотрительно не обмотал скотчем, бережно его сложил и сунул в ботинок.

– Итак… Полагаю, ты обрадуешься, услышав, что я тщательно изучил вопрос. На большой палец ноги выпадает от тридцати до шестидесяти процентов нагрузки в зависимости от активности: стоишь ли ты, идешь или бежишь, и так далее. Полезность каждого следующего пальца убывает. Таким образом, наименьший ущерб я причиню, отняв мизинец на левой ноге. Ты ведь правша, Джон? Хочу оставить тебе возможность играть в футбол.

– Саймон, не нужно этого делать. Я согласен, подкаст запишу.

Тот покачался с носка на пятку.

– Видишь ли, мы имеем дело с определенной логической последовательностью. Я тебя похитил, посадил под замок, ты отказался выполнить мою просьбу. Пришлось продемонстрировать тебе пистолет, однако ты продолжал упорствовать. Далее я предъявил молоток, напомнил о «Мизери». Ты не образумился. Полагаю, ты просто не воспринимаешь меня серьезно.

– Воспринимаю!

– Боюсь, что нет, Джонатан. Ты видишь во мне ущербного фаната, чудака, жившего в подвале дома матери, впоследствии ее отравившего и перебравшегося наверх. Нет, ты никогда не считал меня достойным уважения. Разговаривая со мной, смотрел на следующего человека в очереди, искал более интересного собеседника. Возможно, шутил на мой счет с друзьями – как же, чокнутый поклонник, сопровождающий тебя,