Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это не слишком рискованно? Мы и так засветились по полной благодаря этому злосчастному политруку. О чем вообще можно говорить с этим Додолевым? – спросил Марат. Он из вежливости не отказался от коньяка, но, только пригубив пару капель, поставил рюмку на стол. Завтра утром он, как обычно, собирался пробежать свои пять километров, а затем еще не менее часа упражняться с весами и на тренажере.
– Ну, во-первых, тот, с кем я собираюсь познакомиться, раз уж судьба распорядилась так, что у нас есть общие дела, носит другую фамилию, не фамилию своего отца по крови, – задумчиво сказал Зельдин.
– А кто его мать? Тебе известно что-нибудь о его матери? – спросил его Алеша Попович. Он был не только осторожен, но и очень неглуп и умел находить те ключевые точки в каждом событии, на которые следовало обратить внимание.
– Пока нет, но думаю, ты абсолютно прав – это может быть чрезвычайно интересно. Мы попросим собрать эту информацию Марата. Ты сможешь взять это на себя? – обратился Зельдин к сидевшему на подлокотнике венецианского кресла худощавому человеку.
– Завтра выйду из спортзала и сразу этим займусь, думаю, к концу дня уже будут зацепки. А сейчас прошу покорно меня извинить, надо соблюдать режим, – сказал Марат, вставая.
– У нас режим: напьемся и лежим! – немедленно среагировал Сунне и, не дожидаясь остальных, громко засмеялся. После выпитого коньяка у него улучшилось настроение. Они с Поповичем уже обменялись понимающими взглядами и собирались поехать в стриптиз-клуб.
– Итак, в сухом остатке: акции не покупаем и не продаем; ждем информации от тебя, Марат, и после разговора с Додолевым, у которого фамилия не Додолев, принимаем решение. Мне все ясно. Вы в стриптиз? Возьмите меня с собой! – финдиректор посмотрел на Сунне и Поповича. На самом деле его нервы от всего происходящего были на взводе, и после двух рюмок коньяка он почувствовал желание набухаться до чертей.
– Давайте развлекайтесь, нечестивцы, – сказал, рассмеявшись, Григорий Леонидович. И сразу продолжил, обращаясь к Марату: – Жду тогда новостей завтра после трех.
– Я вечером заеду к тебе без звонка, – ответил ему Марат, выходя из кабинета.
Зельдин опять остался один. Он подошел к большому окну, выходящему на озеро в центре Серебряного Бора. Ему нравилось смотреть, как крупные снежинки, подчиняясь неведомой силе, то замирали без движения, то, вихрем устремляясь вниз, навсегда исчезали в черной воде. Наконец у него появилась возможность поквитаться с Кольцовым и его семейством, и в этот раз он не собирался отступать.
* * *– Я не могу больше оставаться в этом городе, спать в этом отеле, – сказала Кольцова Чекарю, как только им удалось избавиться от Васкеса и генерала, настойчиво предлагавших им совместный ужин, за которым можно было бы обсудить все нюансы их текущего положения.
– Тогда я предлагаю тебе провести этот вечер в Париже. Там есть пара неплохих ресторанов, – сказал он и посмотрел на часы.
– Уже поздно, даже на моей спортивной машине мы будем ехать не меньше пяти часов и привезем кучу штрафов, – возразила она.
– Забудь про такое ужасное путешествие. На самолете мы долетим менее чем за сорок пять минут. Не забывай:
я все-таки топ-менеджер крупного холдинга! – сказал он, рассмеявшись своей собственной шутке. На самом деле он радовался своей предусмотрительности, подсказавшей ему отправить калмычке Эльзе, стюардессе с их реактивного суперджета, свои извинения и объяснения по поводу невозможности совместного шопинга. К объяснению прилагалась кредитка карманного банка, входившего в Северный холдинг. Второй пилот, которому было поручено передать банковскую карту, сообщил, что извинения приняты и Чекарь может рассчитывать на самое лучшее обслуживание независимо от гендерного состава своего сопровождения.
Им разрешили посадку в аэропорту Орли, и это несколько нарушило планы Чекаря, заказавшего встречающий их транспорт в аэропорт имени генерала де Голля. Ждать, пока лимузин доедет от одного аэропорта к другому, получалось слишком долго, а выпитый в полете «Макаллан» не оставил возможности взять что-то в аренду. Чертыхаясь, он повел Наташу к стоянке такси, возле которой топталась небольшая очередь.
– Пока мы будем стоять в этой очередюге, машина доехала бы до нас! – выругался он. Погода в Париже начинала, как всегда, портиться. Накрапывал мелкий дождь.
– Рома! Я тебя умоляю! Надо привыкать к простой жизни. Это даже интересно, не все же время смотреть на мир из окна «Роллс-Ройса». Кроме того, и это самое важное, я столько раз мечтала о том, как мы гуляем с тобой по Елисейским Полям! Ты даже представить себе не можешь! – сказала она и нежно поцеловала его. – Ты отель-то забронировал? – спросила она, одновременно стирая свою помаду с его губ снятой с руки кожаной перчаткой бежевого цвета.
– У холдинга постоянная бронь в «Георге Пятом», – ответил он. Ему нравилось все, что она делает, и он готов был стоять часами на одном месте и вдыхать запах ее волос, пока она будет возиться с помадой и вообще с чем угодно.
– Рома, ты кобель. Скажи, ты ведь не целовался до меня ни с кем в этом городе?
– Нет, – соврал он. И это была правда.
Было уже поздно, и, зная обычай французских поваров закрывать кухню в половине десятого, они решили поужинать в ресторане Petite Cuisiniere[83] на площади Альма.
– Я хочу самого дорогого шампанского и самого большого омара! – сказала она, как только им принесли меню.
– Pas deproblème[84], – ответил Рома, пытаясь привлечь внимание хотя бы одного из снующих туда-сюда официантов. Это было нелегко.
Эйфелева башня, стоящая напротив, зажглась электрическими огнями. Публика радостно показывала на нее пальцами, словно впервые видела это странное сооружение, неожиданно ставшее символом самого красивого города мира. Подошедший наконец официант все время переминался с ноги на ногу, как будто собираясь убежать. Руки его, не останавливаясь, производили какие-то манипуляции с блокнотом и шариковой ручкой. Только когда он услышал название выбранного шампанского, он замер и, подтянув живот, начал улыбаться, повторяя после каждого выбранного Чекарем блюда сакральные «Bien sûre, monsieur, grand merci, monsieur»[85]. Шампанское было холодным, а омар в сопровождении дюжины устриц и бесчисленного числа улиток и лангустин безупречно свежий. Видимо, в этот вечер у повара было хорошее настроение, и он приготовил его так, как надо.
– Ты же не собираешься встречаться с этим омерзительным человеком еще раз? – спросила Наташа.
– Ты имеешь
