Израильское лобби и внешняя политика США - John J. Mearsheimer

заключалось в том, что евреи в диаспоре были вечными пришельцами, которые не могли ассимилироваться и стать хорошими патриотами. Согласно этому ныне дискредитированному аргументу, считалось, что евреи верны только друг другу. Печально известные "Протоколы сионских старейшин", царская фальшивка, которая была давно разоблачена и дискредитирована, утверждали, что евреи действуют как пятая колонна в странах, где они живут, работая на комитет еврейских старейшин, которые втайне замышляют господство над миром.

В этом раннем, антисемитском воплощении двойная лояльность была, по сути, неправильным термином, поскольку обвинение подразумевало, что евреи верны только друг другу и не испытывают подлинной лояльности к своей стране. Однако сегодня ученые и комментаторы используют этот термин в нейтральном и не уничижительном смысле для описания широко распространенных обстоятельств, когда люди испытывают подлинную привязанность (или лояльность) более чем к одной стране. Так, израильский политолог Габриэль Шеффер в своем недавнем сравнении различных этнических диаспор проводит различие между "полной", "двойной" и "разделенной" лояльностью и отмечает, что все три реакции возникают, когда члены определенной этнической, национальной или религиозной группы рассеяны по разным государствам.139 Как будет показано ниже, другие вдумчивые американцы еврейского происхождения использовали "двойную лояльность" для описания своих взглядов и опыта, но их использование этого термина сильно отличается от его использования в прошлом в качестве антисемитской клеветы.

Любые представления о том, что американские евреи - нелояльные граждане, ошибочны. Мы полностью согласны с Малкольмом Хоенлейном, который руководит Конференцией президентов, что "можно с уверенностью сказать, что американские евреи - одни из самых патриотичных и лояльных граждан США".140 Как мы уже говорили, те, кто лоббирует интересы Израиля, действуют в соответствии с давними политическими традициями. Действительно, политическая жизнь в Соединенных Штатах уже давно исходит из того, что все люди имеют различные привязанности и лояльность к стране, религии, семье, работодателю, и что американские граждане будут создавать формальные и неформальные ассоциации, которые отражают эти лояльности и интересы. Возьмем, к примеру, опрос Pew Global Attitudes 2006 года, проведенный среди христиан тринадцати стран, в котором 42 % американских респондентов считали себя в первую очередь христианами, а во вторую - американцами141.141 Эти различные привязанности, которые иногда включают в себя привязанность к иностранному государству, могут отражать происхождение, религиозную принадлежность, личный опыт (например, обучение за границей или работа в Корпусе мира) или любые другие источники. Граждане США вполне могут выражать такие привязанности в политической жизни; по сути, демократическая теория подразумевает, что они должны это делать. Как мы уже отмечали, американцам даже разрешено иметь двойное гражданство и служить в иностранных армиях - в том числе в ЦАХАЛе, и некоторые так и поступают.

Американцы, которые стараются повлиять на внешнюю политику США так, чтобы это было выгодно Израилю, почти всегда считают, что политика, которую они поддерживают, принесет пользу и Соединенным Штатам. Как сказал бывший исполнительный директор AIPAC Том Дайн одному интервьюеру: "Я пришел на эту работу, думая об американской внешней политике и о том, как укрепить позиции Америки в мире. В то же время я много думал об Израиле, потому что я еврей".142 Более того, Теодор Манн, бывший глава Конференции президентов, сказал в 2001 года, что "ведущие американские евреи очень глубоко чувствуют, что американские интересы и интересы Израиля - это одно и то же".143

Хотя эта точка зрения, несомненно, широко и глубоко распространена, с ней есть проблема: ни у одной страны не может быть одинаковых интересов. Международная политика устроена иначе. В прошлом, да и в будущем, были случаи, когда интересы США и Израиля расходились. Например, в 1960-х годах Израилю имело смысл обзавестись ядерным оружием, но не в интересах Америки, чтобы Израиль стал ядерным. Не отвечает национальным интересам США и то, что Израиль убивает или ранит невинных палестинских граждан (пусть даже непреднамеренно), и уж тем более, когда он использует для этого оружие американского производства. Подобное расхождение интересов можно увидеть и в решении Израиля вторгнуться в Ливан в 1982 году, и в его недавнем противодействии планам США продать передовое оружие Саудовской Аравии и другим странам Персидского залива.144

Тем не менее многим сторонникам Израиля трудно признать, что у Иерусалима и Вашингтона могут быть принципиально разные интересы. Другими словами, они полностью принимают стратегические и моральные обоснования, которые мы изложили и опровергли в главах 2 и 3, и прилагают все усилия, чтобы убедить политиков в их неизменной обоснованности. Возможно, они придерживаются этих взглядов еще и потому, что люди обычно испытывают дискомфорт, когда важные ценности вступают в конфликт. Даже когда интересы США и Израиля явно противоречат друг другу, некоторым американским сторонникам Израиля будет трудно признать, что существует значительный компромисс.

Однако есть вдумчивые американцы еврейского происхождения, включая некоторых видных политиков, которые открыто признают, что между их еврейской идентичностью, понятной заинтересованностью в благополучии Израиля и искренней преданностью Соединенным Штатам могут возникать и возникают конфликты. К его чести, Генри Киссинджер в своих мемуарах откровенно коснулся этого вопроса, написав, что "хотя я не исповедую религию, я никогда не мог забыть, что тринадцать членов моей семьи погибли в нацистских концлагерях... Большинство израильских лидеров были моими личными друзьями. И все же... я должен был подчинить свои эмоциональные предпочтения восприятию национальных интересов... Это было не всегда легко; иногда это оказывалось болезненным".145

Киссинджер признает то, что многие отрицают: напряженность неизбежно возникает всякий раз, когда американцы испытывают сильную привязанность к другим странам, независимо от происхождения этой привязанности и от того, насколько последовательно они решают ее в интересах своей родины. Или, как анонимно признался один из советников Билла Клинтона по Ближнему Востоку: "Мы действуем в интересах Америки, но через призму". Другой ветеран еврейско-американской дипломатии выразил аналогичное чувство, сказав: "Я благодарю Бога, что не работаю в ближневосточных делах или в ООН, где вам, возможно, придется голосовать за осуждение израильтян".146

Эти заявления ни в коем случае не являются признанием в нелояльности; напротив, это восхитительно честные размышления о многочисленных лояльностях, которые испытывают все люди и которые иногда вступают в конфликт. Журналист Эрик Альтерман в 2003 году сделал столь же откровенное признание, отметив, что его собственная "двойная лояльность" была "вбита в меня моими родителями, бабушками и дедушками, учителями еврейской школы и раввинами, не говоря уже об израильских лидерах подростковых туров и представителях AIPAC в колледже". Но вместо того чтобы делать вид, что потенциальные компромиссы никогда не возникнут, Альтерман признает, что "мы должны быть достаточно честными, чтобы хотя бы представить себе гипотетическое столкновение между американскими и израильскими интересами". Здесь я чувствую себя довольно одиноко, признавая, что время от времени я выбираю