Старый рыцарь - Дилара Маратовна Александрова

ее в конюшню — к большим стогам сена, утрамбованным вечно сонным конюхом. Когда Фолкмар шел, словно во сне, он слышал звуки борьбы, но криков уже не слышал. Ветер прошелся по темным крышам. Лошади проснулись от вялого переполоха, кто-то из них заржал. Фолкмару не пришлось искать свой меч — он был здесь, закрепленный на боку Чемпиона. Он по привычке не таскал его с собой, хоть тот был совсем легкий: сточенный и ржавый — легкий вдвойне.

— Ставлю мешок золотых с Дорвудовой мордой, что она не такая скромница, как о ней думают, — Фолкмар узнал голос Дамиана Бордовея, пожелавшего быть первым.

— Хочешь быть первым, Дамиан? — а этот был синеплащий, — Уступи хоть раз.

— Да, это будет справедливо, — голос третьего Фолкмар слышал впервые. Чемпион тревожно дернулся, попытавшись преградить путь хозяину, но тот робко положил ладонь на его шею, и тот все понял. Конь отступил, пропуская Фолкмара к своей судьбе, — Пусть идет Корин, или я. А я, так уж и быть, признаю, что у тебя самый большой.

— Я рад, что ты наконец-то это признал. Все говорят, что самый большой у короля, но я бы с ним померился концами, — в голосе Дамиана улавливалось польщенное самолюбие, — Тогда выбирайте сами. Жаль, здесь темно, чтобы рассудить по-настоящему. Но посмотрим, как сильно она будет визжать.

Фолкмар показался в лунном свете, когда ей задирали юбку, Бриджит повалили животом на сено, когда она совсем обмякла.

— Лучше выберите, кто из вас первым сразится со мной, — лорды были так увлечены своим занятием, что не услышали шаркающих шагов среди взволнованного ржания лошадей.

Он стоял, словно призрак, в полутьме — его бледное лицо, белые волосы и борода искрились жидким лунным серебром. В руках он сжимал меч, Фолкмар не испытывал страх, когда на него обратили взоры.

— Ты кто? — раздраженно спросил лорд Бордовей, с ходу не признав в нем знакомого.

— Я рыцарь.

— Ха! Я помню тебя, — лорд Дамиан Бордовей подтянул штаны, затолкав обратно то, что из них выпадало, — Старик у обочины. Что ты здесь забыл? Ищешь свой доспех? Так его впору выкинуть — все равно в нем огромная дыра. Мы заняты — разве не видишь? Иди лучше туда, откуда пришел. Видимо, ты один из здешних пьяниц, которые днем и ночью ошиваются рядом с кружкой. На вот, держи. Пара Дорвудов тебе не помешает — выпьешь за мое здоровье. Как меня звать ты уже знаешь.

В сумраке звякнуло золото, шлепнувшись в грязь прямо у ног старика. Тот опустил голову, посмотрев на монеты. Он глядел на них, наполовину утопающих в жидкой грязи и навозе, но не видел. Когда он отрывал подошву сапога, словно примороженную к земле, грязь чмокнула. Сделав шаг вперед, он наступил прямо на золото.

— Видимо, приятель настроен серьезно, — язык синеплащего так и не расплелся, говоря это, он качнулся влево.

Фолкмар ожидал, что над ним посмеются, но ничего такого не произошло. В последующем Дамиан оказался не так красноречив, он подскочил к приятелю, схватился за рукоять меча, висевшего у него на поясе, и сделал рывок. Послышалось шуршание меча, вынимаемого из ножен. Почти сразу послышался лязг. Дориан напал первым, занеся над головой клинок. Вдова закричала, начав отчаянно биться в руках Корина. Она трепыхалась и била ногами, отчаянно и сильно, нога угодила Корину в живот, хмель подступил к его горлу. Он сделал шаг назад, нога его встретилась с большой кучей лошадиного навоза, оставленного без внимания вечно сонным конюхом. Корин полетел вниз. Когда он приземлился на бок, нутро его покинуло желудок, испачкав белые щеки и белоснежную рубашку с кружевным воротником.

Первый удар Фолкмар встретил стойко — он даже увернулся от второго, хотя уже много весен был не так скор. Дамиан все же был достаточно пьян и не так умел, чтобы делать промахи, которые не сделал бы никто другой, называвший себя воином. Когда Фолкмар принялся принять третий удар, Бриджит пробежала мимо него, задрав подол испачкавшегося в грязи платья. Третий удар отозвался резкой болью в костях. Фолкмар не мог наступать. После первого же удара он понял, что не в силах больше поднять меч как следует, зато пока что мог стоять, а это уже была большая удача. Но удача быстро покинула его, как и всегда. Как только судьба давала ему что-то одной рукой, другой тут же забирала. В этот раз она забрала свое не рукой, а сапогом — Дамиан двинулся вперед и вскинул ногу, толкнув старика прямо в живот. Фолкмар завалился назад. Резкая боль пронзила тело, когда спина его встретились с землей. Меч выскользнул из пальцев, глухо ударившись о деревянную дверь ближайшего загона. Лошадь внутри заржала, попытавшись встать на дыбы, но загон оказался слишком узок, и она ударила передними копытами в дерево.

— А все-таки я оказался прав. У воина очень плохи дела, — в голосе Дамиана чувствовалось столько злости, что, казалось, зеленая звезда на небе победно сверкнула, — Запомни мое лицо, старик. Я бы сказал, не переходи мне дорогу в следующий раз, но следующего раза не будет. Посмотри на меня и запомни мое лицо. Не следует лезть на того, кто тебе не по зубам. Это была последняя ошибка в твоей жизни.

Фолкмар видел, как он навис сверху, зажав рукоять меча в обеих ладонях, как занёс клинок над головой. В лунном свете его длинные светлые волосы свисали мелкими паклями, облепив красивый овал бледного лица. Кабан на его груди смялся, яблоки спрятались в складках бархатной рубахи. Где-то внутри пронзила резкая боль. Она пришла внезапно, он не был готов. Он никогда не бывал к ней готов… Утопая во тьме, Фолкмар уже чувствовал под ногами деревянную палубу корабля, плывущего по серому морю под флагами кровавого горизонта.

— Она убежала, — отозвался Корин позади, отиравший рот от содержимого своего нутра.

— Ну и черт с ней, — брезгливо произнес Дамиан, отряхивая кровь с клинка, — Эта мразь отбила мне всю охоту. Что ж, после этого кабана он уже точно не встанет.

Они возвышались втроем над бездыханным телом старика, с кровавым пятном на груди. Он весь перепачкался в грязи, но волосы и борода его все еще собирали лунный свет.