Марта - Светлана Гресь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вирена, надпив вина, романтически закатила глаза.
― Я сегодня не спала, обида злая мне сердце сушит. Надеюсь, твоя ненасытная нежность сможет помочь забыться.
Вывели его из размышлений слова Вирены.
― Что же случилось? – рисуясь, ногу на ногу закинул.
― Сегодня ночью эта недобитая змея укусила меня в самое сердце.
― Да что такое говоришь? – Трофим съязвил, ухмыльнувшись едко.
Она терпеливо начала свой рассказ.
― Вчера вечером ко мне мой мальчик не пришел.
― И какой такой мальчик? – переспросил небрежно, продолжая играть бокалом, терпеливо ожидая ужин, маленькими глотками пробуя вино, вальяжно развалившись на удобном стуле, бросая насмешливый взгляд через плечо в сторону соседа.
― С которым вы вдвоем вчера в саду распевались.
― А, этот, который незаметный, – скривился ехидно. Старушка в своем репертуаре.
― Ага! Это с виду он, может, незаметный, а так сверху, он очень даже ничего, – всхлипнула, жеманно поднося краешек расшитого платочка к глазам вмиг покрасневшим. – Он был такой ласковый, такой нежный, ну, прямо, котик, не то, что этот, – сверкнула злыми глазами в сторону мужа.
― И, мальчик этот, конечно, был о-очень молоденьким? – Трофим решил поиздеваться над бабенкой.
― Совсем юным, но как умел любить! Бывало, придет ко мне, на подушку, ляжет, а я его глажу нежно по всем местам. Так и глажу, а он даже не дышит от умиления, – расстроившись от воспоминаний приятных, вытирает набежавшую слезу.
―А муженек как относился ко всему этому, – уже немного нервничая, старуха умеет прикалываться.
― К чему этому?
― Ну, к этим вашим отношениям гладильным.
― А что ему, он дрыхнет рядом, хочешь – не добудишься.
― А вы в это время с этим…, гладитесь, то есть, сказать осмелюсь посильней, любовью занимаетесь? – Слышит, как им одолевает тревожное беспокойство.
― Конечно, а что? Кровать моя, что хочу, то и делаю. Поначалу, правда, муж был решительно против, но потом привык. Потом они тоже иногда баловались. Супруг его по животику гладил, а тот ему на ушко что-то свое шептал. Я, конечно, жутко ревновала, но им это нравилось, и я терпела, рядом.
―Рядом с ними? – полезли глаза на лоб у Трофима.
― А где же мне быть, – надула губы. – Полагаю, я им совершенно не мешала.
― Это правда? Что и в самом деле вы вместе в кровати были? – нервное беспокойство овладело им окончательно.
― Конечно. – Вирена озадачена. – Разве ты его в саду не видел?
― Нет, конечно!
― А, жаль! – протянула огорченно, – я хотела познакомить вас. Знаю, вы бы понравились друг другу.
― Как-то не заметил. Тихо было вокруг. Никого.
― Ну, как же никого, там его девочек было полным-полно. Я для него специально подбирала самых молоденьких и самых шикарных. Он был такой любвеобильный. – Закатив глаза, жаловалась Вирена, – ему все было мало. Такой, скажу тебе, неугомонный, прямо до неприличия. – Снова слеза накатилась. – Они там целыми днями на песочке, на солнышке грелись. Отдавались своим желаниям.
―– И, занимались… этим желаниями на виду у всех средь бела дня? – Трофим все еще надеялся, что это недоразумение, глупая шутка.
― Ну, да! Что здесь непристойного? Все кругом этим делом занимаются. Очень даже приятно иногда бывает, стоит заметить, особенно для меня да еще с тобой. – Игриво блеснув глазами, томно продолжала. – Развлекались они себе, как хотелось им. Он был такой пылкий, такой хозяйственный!
― Они прямо на глазах у всех, не прячась, любовью занимались? – никак не успокоится, уже вовсю волнуясь.
― А, что здесь такого?– искренне удивилась Вирена.– Мой муж, кстати, бывший, изверг этот, очень любит наблюдать за ихними полюбовными играми.
― Ага, это когда раздеваются… – пытается дознаться.
― А зачем им раздеваться, они уже раздетые или одетые, -запуталась в воспоминаниях и решительно. – Раздеваться им нет надобности!
―– То они совсем-совсем без ничего?
― То есть, – Вирена замешкалась, испытывая некоторую нервозность. – В каком смысле?
― Ну, хотя бы белье нижнее на них есть. Исподнее.
― Да нет. – Уже как-то неуверенно. – Они его не носят. Полагаю, если бы я их пыталась одеть, им было бы очень неприятно!
Трофим ошеломленный. Целое лежбище миленьких, голых девочек, а он в это время за петухами, как угорелый, носился на карачках. Они, конечно, все видели. Что могли о нем подумать? Час от часу не легче. Он так занят был охотою, что ничего не замечал вокруг. Муж, ничего себе тюфяк, маньяк какой-то, сексуальный. Да и жена, видать, не лучше. Та еще, кошка развратная. Оглянулся с подозрением, недаром у него взгляд такой… странный, жуткий. Он же…
― Убийца! – Вирена прошипела в сторону бывшей половины.
― ?? – глаза Трофима округлились поневоле.
― Как есть, убийца. Сегодня всю ночь мы вместе искали его, дружка миленького. Пропал вдруг, вечером, как в воду канул. У меня горе безутешное, я бегаю, зову, плачу, а этому бездушному, подлому мучителю, муженьку моему бывшему. все равно, ему бы только дрыхнуть. До утра бегали и все напрасно.
Уморившись, только задремали, а тут он, как крикнет над головой, от счастья, что вернулся, что утро наступило.
Злобный дух, вселившись в мужа, совсем отбил у него всяческое сердечное отношение. Этот живодер вскочил с кровати, схватил бедняжку и со всей силы грохнул прямо головой об стенку. И все, сломал ему шею. Там в спальне столько было крови. Ужас! У-у-у, душегуб!
Трофиму по спине вдруг пронесло ознобом, в животе заныло неприятно, а на вид и не скажешь, такой тихий, смирный.
Теперь только понял истинное намерение бабки, недаром столько добра ему впихивает; они с мужем сдвинутые в этом деле. Для своей ненормальной услады хотят заманить в постель, потом и грохнуть, как этого несчастного, головой об стенку. Голос его задрожал,
― Ни о чем больше не рассказывай, дорогая. Не надо подробностей, я не любопытный. Что вы с ним сделали потом вдвоем, куда спрятали труп бедняги, даже не хочу знать, – нервно оглядываясь по сторонам, стал вываливать все драгоценности из-за пазухи на стол.
― А что тут знать, он его потом сварил и съел, вот только и успела вырвать из лап зверя ненасытного. Собиралась откушать, да не успела, слишком горячим был.
Развернула тарелочку, где лежал небольшой кусок вареного жилистого мяса. У Трофима, который раз
