Марта - Светлана Гресь

былых страстей и ран живых не раздражай! Забылась, утонула я в забвении глубоком, пусть злая жизнь обходит стороной, немая пролетает мимо. Угомонилась боль…

Но что я слышу, кто здесь?

Как мало ныне в обители укромной тишины! Безмолвие покоя не нарушай, незваный гость. У моего порога выросла забвенья пышная трава, кто рвет ее рукою дерзкой? Кто ты!.. О, ужас! Снова!.. Я тебя помню!.. так горько помню!..

Заклинаю!.. Не тревожь!.. Зачем?..

Зачем из холодного мрака молчания вызвал на землю немилую память, тобой оскорбленную! Зачем вернул унижение, боль возвратил непосильную?

Снова гложет тоска, и снова обида ревнивая со змеиною, жгучею ласкою впивается в сердце погасшее!

Прошу, не тереби истерзанную душу! Ржавою цепью злого обмана скована птица бессильная. Там возле клена разлогого мечется, стонет голубка ретивая, рвется взлететь, и не может…

Отпусти душу, коварно загубленную, дай вновь погрузиться в забвение. – Шуршащий лепет неуловимо тих. – Молю о снисхождении, прошу, не тревожь мой сон невыспавшийся. Мне так легко спалось, как в детстве ласковом у батюшки родимого…

– Пойми, на медленном огне забвения горишь ты, и сгораешь неотступно. Пламя – это опасно своим блаженством сладостным.

Пронзенная чужим вторжением, без сил вдохнуть, твоя плоть покорна силам черным, что стерегут неусыпно, жалят жестоко, но боли ты не слышишь, и слепо веришь в призрачный покой!

Как ни проси, тебя я не покину! Трепетный огонек твоей души живой не может сам бороться со Злом, чья подлость бессонная, чьи глазницы пустые караулят глухую и застывшую пучину твоего забвения.

– Оставь меня… забудь ко мне дорогу, прошу я! умоляю!

– Не могу! Не могу забыть улыбку робкую, глаз синь глубокую, каждый твой жест, каждое словечко в сердце берегу. – Берет ладонь девичью, прижимает к груди. – Назло судьбе – разлучнице, я не уйду и лишь прошу, забудь, что было в прошлом. Пожалей меня, мне без тебя так плохо!

– Знаю, без жалости любить невозможно, но как любить с обманутой душой? Твой взгляд я помню, такой решительный, сухой, суровый. И холодный… Но что со мной? Я улетаю…

Заметалась тень в зеркале напротив, стала плотнее, четче.

– Не улетай, прошу! не исчезай! Мне без тебя уже не жить! Прости за то, что я не совершал, прости за боль, которую не я доставил, прости, что раньше не искал. Я буду вечно стыть возле твоей постели, покуда злую ночь, что стережет твой сон, не украдет рассвет.

Слова его падают горько и бесшумно в певучую такую тишину, разбиваются и разлетаются вокруг осколками скупыми. Неужто она не слышит? Но вздрогнули ресницы.

– Ты тот самый! ласковый! мой! Но почему так поздно?..

Зачем из холодного сумрака памяти мою любовь позвал? У нее твои ресницы и твой нежный взгляд. Весенним светом блестят глаза живые…

Прошу, сердце не пей до дна, уже почти ничья я. Уходи, я умоляю…

Прижал к своей щеке ее ладонь, целует пальцы тонкие.

– Твои слова шипами острыми терзают душу. Я не уйду, как не проси!

– Приголубь, любимый, обогрей, вьюга студит грудь! Я еще жива, но ни капли надежды.

– Если обида запорошила снегом душу, не скорби, голодную ее из клетки тесной в небо отпусти. О камни брошу головою твою печаль, тоску твою и горе выменять на радость я обязательно смогу, ты только услышь меня!

– Не кричи! Не дозовешься! В душе тепла, а в сердце лета уже не будет никогда. Обманом скошенная, перегорела раньше срока моя судьба!

– Обман жестокий твой в ладонях моих растает. Развею его по всему миру, по свету белому растеряю. Поневоле снег сойдет с души, закончится мука твоя сердечная, и ты услышишь, как легким шагом ступает новая весна. Весна наших надежд, весна нашей любви! Она насытит тебя сладкой истомой жизни, и проснется плоть девичья.

Тут в избу камнем влетает Клава, в клюве держит волшебное кольцо, их родовое, что каким-то чудом вновь очутилось у нее. С удивлением уставилась на зеркало, откуда слышатся слова.

– Нежданные шаги чужой весны слышны в забвении моем, но руки сон положил на плечи. Сердце спит, не верит уже речам обманчивым, не согреть его больше словами пустыми.

– Выстраданы слова, рожденные терзанием любовным. Я не отдам тебя молчанию! Слышите, силы небесные, каким бы ни был сильным сон ее забвенья, я развалю оковы необычные!

– Не зови! Любовь обманутая мне жизнь порвала, и к новой жизни нам не подобрать ключи. Ты подстегнул мою кончину, так даже лучше: разом порвать все нити, если нельзя вернуть все вспять. Я ухожу, прощай!

– Постой, еще не все надежды скошены!

Клава мечется испуганно. Ей кажется, что долго мешкает Кирей, пора бы и поторопиться. Он надевает перстень на палец девушке и травою, что баба Ивга одарила, стал махать по избе.

– Разбегайтесь, духи непослушные! Разомкнитесь цепи непокорные! Разорвитесь объятия душные! Разлетайтесь, тучи непроглядные! Падите и смиритесь, вихри жадные! Разломись Зло, проклятьем цельное, безблагодатная и беззаконная здесь твоя власть. Бейся сердце, воскресай душа, освобожденная!

Румяная заря растет и ширится раздольно, прогоняя вечную ночь. То не зорюшка алая занимается, то девица красная подымается. То не ясный сокол взвивается, то добрый молодец поднимается. Берет на руки любовь свою, в муках выстраданную; и радость ненаглядных сплетается со сладко-горячей грустью; и сердца их замирают от счастья, слившись в поцелуе. И в любви той не видать конца. Кажется, для них остановилось время. В озябший мир вторглась весна! Обида горькая ушла. Навсегда!!!

В дымке излучистых дорог скрылась резвая тройка с серебряными бубенцами. Вскоре быть в княжестве пышной свадьбе!