Генри VII - Милла Коскинен

основании того, что Гарри, взойдя на трон, назначил ей 50 фунтов годовых (звучит знакомо, не так ли — на тех же шатких основаниях «назначались» любовницы и Ричарду III). Тем не менее, эта Элизабет вышла замуж за Дентона ещё до октября 1473 года. Так что, когда леди Маргарет определила её на должность хозяйки детской своего сына в 1496 году, леди должно было быть не меньше 40 лет.

Награду получил и старый Джон Пилтон, служивший ещё королю Генри VI. Как понимаю, этот Джон Пилтон был приором и монахом в приорате Барнстэпэл, частично основанном на землях Пилтонов, ещё в 1468–1469 годах. Не могу сказать, как именно этот Пилтон был связан с Генри VI, но в 1500-м году он стал главным викарием по представлению леди Маргарет Бьюфорт. Эта леди точно не забывала тех, кто ей служил!

Был сделан окружным бейлифом Линкольншира Джон Робинсон, служивший ещё Эдмунду, отцу Генри Ричмонда. Вызов ко двору короля получила Анна Деверё, вдова бывшего опекуна Генри, графа Пемброка. Эндрю Оттерборн, бывший тьютор Генри, получил 20 марок годовых, а сэр Хью Джон — 10 фунтов годовых за службу подростку-Генри.

И, наконец, были те, кто начал рисковать своими жизнями ради карьеры Генри Ричмонда, когда Генри Ричмонд ещё понятия не имел об их существовании. Стивен Калмади, на страх и риск переправлявший на материк беглецов из Англии, получил новый корабль с полным оснащением. Кристофер Урсвик, священник-дипломат, шпион и курьер, стал заведовать королевской раздачей милостыни. Льюис Карлеон, физиатр и «некромансер» леди Маргарет, был награжден 40 фунтами годовых. Мрачная и таинственная фигура, неразрывно связанная с судьбой «принцев из Башни». Сэр Джон Ризли, организовавший восстание в Эссексе в 1484 году, был сделан коннетаблем Плишей Кастл и хранителем Данмоу в Эссексе.

Пожалуй, самой интересной является формулировка, с которой начальник гардероба при Ричарде III, Пирс Картис, с лета сидевший в церковном убежище, был переназначен на свой пост за “great heaviness, pain and fear, abiding our coming”[85], и за “great persecution, jeopardies, and pains, robberies and losses of his goods”[86]. Я знала, что Картис попался на подтасовках счетов к оплате, связанных с его службой, и был наказал за это конфискацией неправедно нажитого, но я не знала, что он был ещё и человеком леди Маргарет. Кстати, Картис является одной из кандидатур в авторы записей, касающихся правления короля Ричарда, в Кроулендских хрониках.

За предательство был награжден Саймон Дигби, присоединившийся к Ричмонду незадолго до битвы. Его сделали лейтенантом лесов Шервуд и Бесквуд. Дезертир Уолтер Хангерфорд получил несколько маноров. Дважды помилованный королем Ричардом и дважды его предавший Джон Фогге получил мирную должность хранителя свитков при суде общей юрисдикции, вместе с Джоном Хейроном.

Награжденных валлийцев я перечислять не буду, хотя их и не так много — просто у них, собственно, было полное право поддерживать того, кто был для них ближе, или, скорее, выгоднее. Гораздо интереснее обозревать, кто тайно поддерживал интриги в пользу Генри Ричмонда.

Роберт Кромп, обеспечивший вход Ричмонда в Шрюсбери, получил должность церемониймейстера при дворе короля и много материальных благ. Впрочем, и город Шрюсбери был освобожден от выплат 10 марок из ежегодного налога на 50 лет, потому что Ричмонд своими глазами видел “ruin, poverty and decay of their town”[87]. Были награждены шерифы Честера, Джон Норис и Хью Харлетон. Джон Сэвидж и его сыновья, Джеймс и Кристофер, получили земли из владений Ловелла и лорда Зуха, за “the repressing of our rebels and traitors”[88] помимо прочего. Вот вам и команда зачистки джентри, как я понимаю. А сам Джон был племянником Томаса Стэнли по женской линии. Он ещё и кавалером ордена Подвязки стал в 1488 году! В той же команде был и Томас Беверкотс. Этот был представителем стариннейшего рыцарского рода, осевшего на 13 поколений в сельской местности, значительного в своих краях, хотя и угасшего в 1600-х. Что занесло этого сельского рыцаря в ряды Ричмонда — кто знает, но в награду он получил должность парламентского пристава. А вот вустерширскому рыцарю Роджеру Эктону о награде пришлось ходатайствовать.

Ещё одна интересная награда в 20 фунтов годовых досталась шотландскому командиру Александру Брюсу, сопровождавшему Ричмонда из Франции. Ему была выдана персональная лицензия на право находиться в Англии когда ему будет угодно. Лицензия распространялась на 20 человек сопровождения.

Естественно, был награжден де Вер, без которого Ричмонд точно не выжил бы на поле Босуорта. Он занял должность Лорда Великого Камергера, которая, собственно, принадлежала его семье в 1133–1388 годах. Также он стал адмиралом Англии и комендантом Тауэра. В Тауэр Ричмонд, кстати, назначил только вернейших из верных, что не удивительно. Хотя вот оружейника Ричарда III, Винченцио Туртолеца, он переназначил на ту же должность, с весьма приличной зарплатой. Собственно, практически одновременно началась замена артиллерии Тауэра без оглядки на стоимость проекта — снова, несомненно, идея де Вера. Таким же образом, вернейшими из верных, были укомплектованы все важнейшие оборонные посты по всей стране. Этими вернейшими были люди, которых Ричмонд знал персонально, и знал давно, с времен изгнания — Эдвард Вудвилл, Жиль Дюбени, Джеймс Блаунт, Томас Идем, Уильям Фрост, Джон Турбевилл, Джон Спайсер, Дживан Ллойд Воган, Томас Гайвуд. Отряд йоменов короля был укомплектован тоже компаньонами Ричмонда по изгнанию и маршу по Англии — 200 человек, под командованием Чарльза Сомерсета, сына-бастарда Генри, герцога Сомерсета (то бишь, Бьюфорты, и этот Чарльз был ближайшим родственником Ричмонда после дядюшки Джаспера).

Король беспокоится

Не знаю, имел ли когда-нибудь в своей предыдущей жизни Генри Ричмонд момент просто сесть и задуматься, что он будет делать после (или в случае) того, как все амбиции его матушки будут удовлетворены, все те, кто жаждал его свободы и/или крови, будут побеждены, и на его кудри будет помещена вожделенная корона Англии. Впрочем, если точнее, эту корону вожделел не он. Всю его сознательную жизнь, всё пережитое с ним случалось, а не являлось результатом его личных амбиций или его личных планов. Даже эта, неожиданно оказавшаяся победоносной, высадка в Англии — Генри в неё буквально катапультировали, не спросив ни его мнения, ни его желания её совершать. И вот теперь, когда ему шёл уже 29-й год, он, наконец, оказался в той точке жизненного пути, от которой он мог начинать идти самостоятельными шагами.

Да, он был опять в незнакомой стране, опять среди незнакомых, по большей части, людей, в среде незнакомого (или плохо знакомого) ему языка, и, вероятно, без определенных соображений о том, за