Генри VII - Милла Коскинен

“Henry, by the grace of God, King of England and France, prince of Wales and lord of Ireland, strictly chargeth and commandeth, upon pain of death, that no manner of man rob or spoil no manner of commons coming from the field; but suffer them to pass home to their countries and dwelling places, with their horses and harness. And moreover, that no manner of man take upon him to go to no gentleman’s place, neither in the county, nor within cities nor boroughs, nor pick no quarrels for old or new matters; but keep the king’s peace, upon pain of hanging. And moreover, if there be any man offered to be robbed and spoiled of his goods, let him come to master Richard Borrow, the king’s serjeant here, and he shall have a warrant for his body and his goods, until the time the king’s pleasure be known.

And moreover, the king ascertaineth you, that Richard Duke of Gloucester, lately called King Richard, was lately slain at a place called Sandeford, within the shire of Leicester, and there was lain openly, that every man might see and look upon him. And also there was slain upon the same field John, late Duke of Norfolk, John, late Earl of Lincoln, Thomas, late Earl of Surrey, Francis, Viscount Lovel, Sir Walter Devereux, Lord Ferrers, Richard Ratcliffe, knight, Robert Brackenbury, knight, with many other knights, squires, and gentlemen: on whose souls God have mercy”[76].

Странность этого манифеста в том, что граф Линкольн, Фрэнсис Ловелл и Томас Говард числятся в нём среди убитых. Скидмор считает, что целью этого документа и не была аккуратность деталей. Его целью было оповестить, что все важные персоны прошлого режима погибли, и бунтовать нет смысла, потому что вождей для бунта больше нет. Я же склонна уважать прославленное тюдоровское буквоедство, поэтому думаю, что манифест просто-напросто был составлен заранее (и не Ричмондом), когда вышеупомянутых никто не намеревался оставлять в живых. Кто ж знал, что Ловелл и Линкольн участвовать в битве не будут, а Говард окажется человеком спокойным и чрезвычайно живучим.

В любом случае, манифест остался формальностью, потому что Роберт Трокмортон, назначенный после битвы при Босуорте шерифом Лестершира и Уорвикшира, через месяц потребовал от короля для себя официального помилования, потому что вокруг творился такой беспредел, что он был не в силах установить хоть какой-то порядок и исполнять свои шерифские обязанности так, как требуется.

Первые выводы

Учитывая то, что фактические потери среди контингента Ричарда III явно показывают, что север, всё-таки, действительно полностью поддерживал его, и сражался на его стороне, запись в Кроулендских хрониках о том, что север на призыв Ричарда не отозвался, не может не вызвать вопросов. Да, та часть хроник, которая описывает правление Ричарда, вообще является загадкой. Кроме нескрываемой враждебности тона, сам стиль сильно отличается от предыдущего. Но могли ли хроники солгать? Пожалуй, нет.

«Север» был большой территорией, и изрядная его часть испокон веков была вотчиной дома Перси. А те, в свою очередь, были традиционно лояльны Ланкастерам. В битве при Таутоне, десятки тысяч уроженцев Йоркшира погибли, или были искалечены, или другим образом пострадали от последствий. Отец графа Нортумберленда погиб от полученных ран, сам граф, которому тогда было лет 12, был сначала брошен на три года в Флитскую тюрьму, откуда был переведен в Тауэр, где провел следующие пять лет. Он был лишен всех прав, титула и имущества. Только в 1469 году, король Эдвард IV, решивший избавиться от влияния Невиллов раз и навсегда, вытащил Генри Перси из темницы.

В 1471 году, король, высадившись в Равенспуре, потребовал от молодого человека организовать военную поддержку. Но выяснилось, что молодой граф, чьи права были ему возвращены, но ещё не заверены легально, совершенно не пользовался никаким авторитетом среди своих вассалов, которые на тот момент даже ещё не принесли вассальной клятвы именно ему, да и вообще только недавно впервые его увидели. А сами вассалы ещё не забыли Таутона, и поддерживать Эдварда IV вовсе не собирались. Спасибо, что хотя бы не свели с ним счеты. Так что впервые этот граф Нортумберленд невольно не поддержал короля, которому принес клятву верности перед освобождением из Тауэра, в довольно критический момент. Надо отдать должное королю Эдварду, он понял ситуацию совершенно правильно, и всячески Нортумберленда обласкал, как только жизнь вошла в нормальную колею.

Генри Ричмонд, естественно, всей предыстории знать не мог, и среди мыслей о том, почему Нортумберленд не выполнил свою роль при Босуорте, ему просто в голову не пришло, что тот, вполне возможно, не двинулся с места потому, что его армия и в этот раз отказалась двигаться, а некоторое отряды даже вступили в схватку с отступающим авангардом Ричарда. Также на позициях сиднем сидели граф Вестморленд, оба лорда Скропа, лорды Грейсток, Дакр, Фицхью, Ламли. Люди, королю Ричарду отнюдь не чужие, и даже связанные с ним узами родства. И с ними Ричмонду тоже пришлось разбираться.

Собственно, вполне возможно, что именно в эти странные дни и месяцы после Босуорта, Ричмонд совершенно самостоятельно пришёл к важнейшему для судьбы его династии выводу: у сэров и пэров королевства необходимо отнять даже тень возможности предать своего короля. Но, поскольку этот молодой человек привык своими мыслями ни с кем не делиться, их результат грянет, в свое время, на головы знати как гром среди ясного неба.

Но почему же соратники и родственники Ричарда его предали? Для начала, судьба Ральфа Невилла, графа Вестморленда, была похожа на судьбу Генри Перси, графа Нортумберленда: его отец, Джон, погиб в результате битвы при Таутоне, сражаясь за Ланкастеров, и Ральф был лишен всех прав и имущества в возрасте пяти лет. Восстановили его в правах только через 11 лет, хотя он получил не всё, чем владела его его семья. Тем не менее, молодой человек старался соответствовать своим обязанностям, и стал рыцарем вместе с сыновьями короля Эдварда, в апреле 1475 года. Это ему Ричард Глостер писал из Лондона в июне 1483 года, с просьбой “do me good service as you have always done, and I trust now so to remember you as shall be the making of you and yours”[77].

С точки зрения Ричарда, он наградил Ральфа Невилла (Вестморлендом тот стал только в ноябре