Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло - Стефани Фу

На уроках истории мы изучали войну за независимость, гражданскую и обе мировые войны. Мы никогда не говорили ни о вьетнамской, ни о корейской войне – хотя учителя могли бы затронуть эту тему, учитывая, что не меньше четверти учеников были вьетнамцами. Один из моих вьетнамских друзей, сын беженцев, до сих пор не знает, были ли коммунистами вьетнамцы северные или южные.

На мемориале ветеранов вьетнамской войны в Вашингтоне нет имен вьетнамских солдат, которые сражались вместе с американцами. Нет там имен корейцев, иракцев и камбоджийцев, которые рядом с нами сидели в окопах во время различных войн. Нет мемориала афганских переводчиков, которые помогали американским солдатам и которых в благодарность оставили погибать на родине. Память о них не стала приоритетом.

Но как пишет Пол Гилрой: «Истории страданий не должны касаться исключительно жертв. Иначе травма исчезнет, как только исчезнет живая память о ней»1.

Вьетнамских имен на мемориале ветеранам вьетнамской войны нет. Но в двух милях от длинной черной стены вы найдете модный ресторан с розовой неоновой вывеской и за 14 долларов сможете заказать псевдовеганское блюдо «паштет из бобов эдамаме».

В книге «Ничто не умирает: Вьетнам и память о войне» Вьет Тхань Нгуен пишет, что иммигрантские общины, подобные Сан-Хосе или Маленькому Сайгону в округе Орандж, – примеры сознательного забвения ради преимуществ капитализма: «Чем богаче становятся меньшинства, тем больше собственности они покупают, тем больше имущества накапливают и тем более заметными становятся. Все больше американцев их замечает и запоминает позитивным образом. Принадлежность замещается жаждой признания. Членство в обществе толкает нас к забвению»2.

Буквальным примером этого является само существование Чайна-тауна в Сан-Франциско. Китайским иммигрантам в Калифорнии в конце XIX века пришлось бороться с сильными антикитайскими настроениями. В 1871 году в Лос-Анджелесе линчевали восемнадцать иммигрантов3. В 1877 году разъяренная толпа сожгла и разграбила Чайна-таун в Сан-Франциско. Были убиты четверо китайцев4. Последний удар по кварталу был нанесен во время землетрясения 1906 года, когда пожарные все силы бросили на спасение более богатых районов и попросту взорвали Чайна-таун, чтобы остановить распространение огня. Когда пришло время восстановления, местный бизнесмен Лук Тин Эли пригласил архитектора Томаса Патерсона Росса. Этот шотландец никогда не был в Китае. Источником вдохновения для него стали старинные фотографии и древние религиозные мотивы. Модные рестораны были обставлены тиковой мебелью, украшены резными панно из слоновой кости. В бурлеск-шоу выступали азиатские красавицы – позже эти заведения были изображены в мюзикле «Песня цветочного барабана». Идея заключалась в том, чтобы создать экзотический «Восточный Диснейленд»5, который привлекал бы туристов и способствовал улучшению имиджа китайцев в Америке. Это сработало. В ресторанах и ночных клубах Чайна-тауна стали часто бывать знаменитости – Хамфри Богарт, Лорен Бэколл, Рональд Рейган и Бинг Кросби6. Если раньше в китайцах видели конкурентов за рабочие места, то теперь они превратились в привлекательных и загадочных чужаков.

За эту безопасность пришлось заплатить высокую цену – самоидентичность американских китайцев была окрашена этим фетишизированным представлением. Чайна-таун в Сан-Франциско был единственным образом Китая в моем детстве. В двадцать лет я была возмущена, когда узнала, что крыши в Китае не кроют зеленой черепицей и не украшают драконами. И почувствовала себя преданной – словно меня обманом заставили забыть саму себя.

Вот почему профессор До просит студентов расспрашивать родителей и собирать семейные истории. Он использует очень толковый метод.

– Я советую им говорить родителям, что это научный проект, который нужно выполнить, чтобы получить высокую оценку, – тогда они более охотно идут навстречу. Но в то же время следует помнить, что об определенных вещах они говорить не будут. Тем не менее пробелы можно заполнить.

Профессор советует студентам задавать отстраненные вопросы: «Сколько людей было на лодке, когда вы покидали Вьетнам? Сколько доплыло?» Если в начале пути людей было сто пятьдесят, а в конце лишь пятьдесят, студенты могут и не осознать конкретной травмы родителей, но они поймут тень горя, омрачающую их жизнь.

Да, я привилегированная американка, как и ученики школы Пьемонт-Хиллз. Но привилегии не испортили этих подростков. Я по-прежнему считаю их людьми травмированными. В то же время я вижу, что жизнь в Америке несет им благо.

Прежде чем покинуть Пьемонт-Хиллз, я зашла в редакцию школьной газеты, которая когда‑то спасла мне жизнь. Редакция выглядела точно так же, только появились более новые компьютеры.

– О, ребята! – воскликнул новый руководитель газеты. – Это же наша бывшая ученица, которая стала настоящей журналисткой и работает в Нью-Йорке!

Это никого не поразило. Никто не оторвался от экранов. Хорошие ребята. Я обошла комнату и заглянула в компьютеры юных журналистов. Один заголовок сразу же привлек мое внимание: «Разные состояния разума: дереализация и деперсонализация».

В статье говорилось, что эмоциональная закрытость – когда смотришь на мир, словно сквозь стекло, – это потенциально опасный способ борьбы со стрессом и явный симптом депрессии и тревожности.

– Кто написал эту статью? – спросила я, и мне указали на девушку с немытыми волосами в бесформенном худи. – Невероятно! Откуда ты все это знаешь?

– Мне рассказала об этом миссис Гантер, – застенчиво улыбнулась она.

Ивонна! Я вернулась к тексту на экране.

В последнем абзаце говорилось: «Если вы испытываете деперсонализацию и дереализацию, сделайте глубокий вдох и постарайтесь замедлить поток мыслей. Вы все контролируете. Если симптомы сохраняются, обратитесь к специалисту по психическому здоровью. Такие чувства испытывают многие, так что не бойтесь обратиться за помощью. Вы не одиноки».

Глава 31

Несмотря на отступление от традиций, я убеждена, что мои древние китайские предки оставили для меня на Пути дорожку из хлебных крошек. Они верили, что Путь позволяет передавать знания и информацию от поколения к поколению… что умершие предки могут возвращаться и наставлять нас своей мудростью. Они верили, что мертвые живут через нас, своих потомков, и подталкивают нас к выбору, который могли бы сделать сами.

Они не знали периодической таблицы, клеток и квантовой теории. Уверена, что мои бабушки не знали, что такое хромосомы. Они не знали, насколько все это было правдой. Просто знали, что так и есть. И разве вы не понимаете – они были правы.

В 2013 году исследователи медицинского факультета университета Эмори провели эксперимент над самцами мышей1. Мыши ощутили запах цветов вишни и тут же получили удар током. Тогда мыши стали связывать запах цветов с опасностью. Вскоре они научились распознавать этот запах в мизерной концентрации. Обонятельные рецепторы их мозга увеличились – они изменились, чтобы распознавать запах. Изменения произошли даже в сперме