Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло - Стефани Фу

Но, похоже, ему все же хотелось что‑то изменить, потому что за несколько месяцев до этого он спрашивал:

– Что я могу сделать, чтобы мы стали ближе?

– Не знаю, – пожала плечами я.

– Составь список, – настаивал он. – Составь список, чего ты хочешь, и я это сделаю.

Я так никогда и не составила этот список.

Я не сделала этого, потому что не понимала, что туда включить. Что могло бы исправить ситуацию? Неужели что‑то может исправить произошедшее? Он будет помнить о моем дне рождения? Утешать, когда мне плохо? Навещать меня? Проводить со мной хотя бы одно Рождество или какой‑нибудь мелкий праздник? Звонить и писать, чтобы спросить, как у меня дела? Полностью признает свою вину, не умаляя ее и не утверждая, что я одержима прошлым? Признает, как больно мне было?

Я не составила список, потому что мне было обидно. Почему я всегда должна выполнять всю работу? Отец подарил любовь и теплоту двум приемным детям. Для них он проводил много времени дома, готовил им каждый день, возил в школу, приходил на спортивные соревнования. Однажды, когда мы были с ним в Малайзии, я услышала, как он говорит с ними по телефону. Нежным голосом – я никогда не слышала ничего подобного – он твердил, что любит их и скучает. Он не стал рассказывать им о собственных проблемах и трудностях. Нет, он спрашивал об их оценках, результатах турнира по гольфу, о сегодняшнем обеде. Он искренне любил их, и я видела, что он этого не скрывает. Когда по-настоящему любишь человека, тебе не нужен список. Ты излучаешь любовь, искренне и всеобъемлюще, щедро и бескорыстно. Но меня отец всегда любил с условиями. И вот еще одно: чтобы я любил тебя, ты должна составить список. Почему я должна учить собственного отца, как меня любить?!

Стыдно признаться, но я не стала составлять список из страха. Ну напишу я все что мне нужно, и он даст мне это, потратит время, деньги и силы, чтобы все сделать правильно. А вдруг я и после этого побоюсь полюбить его? Вдруг не смогу простить? И тогда уже не он будет мерзавцем. Все изменится. Мерзавкой стану я.

Через несколько месяцев после того, как отец стал постоянно мне звонить, я попросила у него электронную почту его жены. Я давно уже ее потеряла.

Я написала этой женщине очень длинное письмо, рассказала о насилии со стороны матери, о том, как она меня бросила. Я написала, как больно мне было, когда ушел отец. Написала, что винила ее во всем и до сих пор обижаюсь на нее: как можно было требовать, чтобы мужчина бросил собственную дочь, чтобы воспитывать двух чужих? Но если она готова извиниться за боль последних десяти лет, возможно, мы сможем поладить.

Мы обменялись парой писем и поговорили по телефону. Оказалось, она не догадывалась о поведении моей матери. Не знала, что мама меня бросила. Никогда не знала, что после ухода отца я жила одна. Он не рассказывал ей обо мне – говорил лишь, что я на него кричала, абсолютно его не уважала. И она решила защитить своих маленьких сыновей от такого поведения. Эта женщина с сожалением признала, что никогда не думала обо мне.

Я не пришла в ярость – хотя раньше думала, что будет именно так. Я огорчилась, что она не думала о другом ребенке, не спрашивала, где я провожу День отца и День благодарения. Она знала лишь то, что говорил ей мой отец.

Осенью 2017 года они приехали ко мне в Нью-Йорк. Мы с Джоуи целый день провели с их семьей на Манхэттене. Я угощала их лучшими пончиками и посредственной пиццей, показывала, как пользоваться карточками в метро, гуляла с ними среди небоскребов.

Мальчишки оказались замечательными. Я так долго презирала этих детей, жаловалась на них психотерапевтам, называла ублюдками и твердила, что они украли моего отца и мою жизнь. Но они оказались просто детьми. Конечно, детьми. Послушными, любопытными, невинными – они обалдели от огромных магазинов, суеты в метро и хаоса пересадок. Отец хорошо их воспитал.

Жене его понравились небоскребы, и после магазина мы отправились на Эмпайр-стейт-билдинг. Перед входом всем предлагали встать перед большим зеленым экраном и сфотографироваться. Получалась фотография гостя на фоне сияющей короны небоскреба. Пока мы поднимались наверх, туда же отправлялись и снимки. Чисто туристический аттракцион, поэтому, фотографируясь, я скорчила смешную рожу.

Мы поднялись на небоскреб и принялись любоваться великолепными видами города. С такой высоты даже самые большие дома казались крохотными. День выдался абсолютно безоблачным, и панорама открывалась на несколько миль. Мальчишки охали и ахали. Уходя, мы прошли мимо сувенирного киоска. И вот тут‑то нам и всучили нашу фотографию.

На снимке были мы все. Все широко улыбались. Были рады быть вместе – настоящая семья. Все, кроме меня. Брови нахмурены, рука уперта в бедро, словно мне все смертельно надоело, губы искривлены в презрительной усмешке. На лице высокомерная снисходительность по отношению к развлечению для туристов.

Но отец не обратил внимания на заоблачную цену, не заметил моей гримасы. При виде этого бестолкового изображения он просиял. Впервые за много десятилетий у него было фотодоказательство, что он может иметь все, что захочет, может собрать все, что любит, в одном месте. И купил фотографию в рамке, не задумавшись.

Вечером я повела всех в мой любимый ресторанчик в К-тауне, где подавали отличное тушеное мясо, великолепные сушеные анчоусы с пряностями, рыбные пироги с солеными ростками фасоли и острую кимчи. Пока мы лакомились вкуснейшими блюдами, отец с женой без умолку обсуждали наш день, а дети самозабвенно расспрашивали нас с Джоуи о нашей жизни.

– Как вы построили свою карьеру? – спросил младший. – Где вы учились?

– Я училась в университете Санта-Крус, потом в Сан-Франциско, а потом в Окленде.

– Вау! Ты жила в Сан-Франциско? И в Окленде? – восторженно спросил меня мальчишка, а потом вопросы посыпались градом: – И как там? Где тебе больше понравилось? А Сан-Франциско сильно отличается от Нью-Йорка?

Я изо всех сил улыбалась. Рассказала о разнице в еде и погоде. Но сердце у меня билось, как сумасшедшее, и голова кружилась.

Мои сводные братья не знали, что я жила в Сан-Франциско?

Я жила там пять лет после колледжа. Совсем рядом с их домом. Я бывала у них дома, когда они были в школе. Много лет я каждый месяц ужинала с отцом. Он четыре раза помогал мне переезжать, таскал те