АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5. Известно мне и другое толкование [слов] «принимает чужой образ»[593] – я узнал его у одного святого [мужа], премудрого и словом и житием. Отвечая на вопрос [об этом], он сказал, что послушание, равно как и подчинение, Слову по природе чуждо, и, сполна уплатив его за нас, отступивших от заповеди, Он «устроил» всецелое «спасение» рода [человеческого],[594] делая наше Своим.
6. «Потому Он на деле чтит послушание», став по природе новым Адамом ради [Адама] ветхого, «и [Сам] испытывает Его, приняв страдание», добровольно претерпев те же страдания, что и мы; если воистину, согласно этому учителю, «Он и „утрудился“,[595] и „взалкал“,[596] <1044C> и „возжаждал“,[597] и „подвизался“»,[598] что является ясным доказательством «расположения» и свидетельством «к рабам и сорабам» «снисхождения». Ведь Он остался по природе Владыкой, став рабом ради меня, раба по природе, чтобы сделать [меня] владыкой над получившим власть тиранически,[599] путем обольщения.
7. Потому, в рабских [делах] действуя по-владычески, то есть в плотских по-божески, Он в плотских [делах] являл силу бесстрастную и по природе господствующую, которая посредством страдания уничтожила тление, а посредством смерти сотворила жизнь бесконечную. Владыческие же [дела] делая по-рабски, то есть божеские по-плотски, Он являл неизреченное истощание,[600] которое обожило весь [человеческий] род <1044D>,[601] тлением обращенный в землю (γεωθέν). Посредством их взаимообмена (ἐπαλλαγῇ)[602] Он удостоверял [существование] природ, каковых Он Сам был ипостасью, и их сущностных энергий,[603] или движений, каковых Он Сам был неслитным единством, не воспринимавшим разделения по обеим природам (каковых Он Сам был ипостасью); ибо Он действовал присущим Ему образом – единично (μοναδικῶς), то есть единообразно (ἑνοειδῶς) – и каждым из [действий], совершаемых Им силой Своего Божества Он, вместе с тем, неразрывно являл и энергию Собственной плоти.
8. Ведь нет ничего более объединяющего (ἑνικώτερον), чем Он (ибо Он един), и вообще, нет ничего <1045A> более объединяющего или сохраняющего Свои [свойства], чем Он.[604] Потому и страждущим был поистине Бог, и чудотворящим – тот же Самый, поистине человек; ибо Он был истинной ипостасью по неизреченному единению истинных природ. Действуя так, как подобает и присуще этим [природам], Он являл Себя сохраняющим их поистине неслитными; [потому] Он сохранялся и бессмертным и смертным (раз Он остался по природе и бесстрастен и подвержен страстям), и видимым и умопостигаемым; ибо тот же Самый был по природе Бог и по природе человек.
9. Таким образом, по моему мнению, Владыка по природе «чтит послушание» и «испытывает его, [приняв] страдание» не только для того, чтобы Своими [свойствами] спасти всю природу, очистив [ее] от «худшего», но и для того, чтобы Ему, по природе заключающему в Себе всякое ведение <1045B>, «подвергнуть испытанию наше послушание», на опыте наших [страданий] познавая наши [силы] – «что с нас взыскивать, а что извинять», [побуждая] к совершенному подчинению; ибо чрез него [Спасителю] присуще «приводить» к Отцу спасенных,[605] явившихся подобными Ему силою благодати.
10. Как велико и поистине страшно таинство нашего спасения! Ибо «взыскивается с нас», насколько Он по природе подобен нам, а прощается – насколько Тот, Кто подобен нам, по единению [природ] превыше нас, если навык к грехолюбивому намерению [606] не соделает немощь природы веществом для зла. И ясно, что именно этой мысли придерживается сей великий учитель, ибо он подтверждает ее следующими [словами]: «Если Свет, по причине покрова „светящий во тьме“,[607] [то есть] в этой жизни, был гоним другою тьмой, то есть лукавым и искусителем, то насколько [более гонима будет] тьма,[608] ибо она <1045C> слабее [света]? И что удивительного, если Он совершенно избежал, а мы можем быть в какой-то мере и настигнуты? Ведь больше [значит] Ему быть гонимым, чем нам быть настигнутыми, если правильно рассудить об этом».[609] <1045D>
Трудность 5
На Письмо к Гайю служителю святого Дионисия Ареопагита, епископа Афинского: «„Как, – говоришь ты, – Иисус, Который превыше всех, сущностно сопричислен всем людям?“ Но ведь Он называется здесь „человеком“ не как причина [сотворения] людей, а как подлинно и истинно по всецелой сущности человек».[610]
2. Поскольку, согласно простому пониманию Святого Писания, Бог как причина всего обозначается именами всех произведенных Им [вещей],[611] <1048A> служитель Гай, наверное, подумал, что и после воплощения Бог именовался «человеком» только в этом смысле;[612] и великий в красноречии Дионисий исправляет его, научая, что Бог всяческих, воплотившись, именуется «человеком» не просто, но «как подлинно и истинно по всецелой сущности человек»; каковой [сущности] единственное и истинное доказательство – ее природная составляющая (συστατική) сила;[613] и мы, пожалуй, не погрешим против истины, если назовем ее «природной энергией», которая главным образом и в первую очередь эту [сущность] определяет – ибо является наиболее общим видообразующим (εἰδοποιόν) движением всякой природно присущей ей объемлющей (περιεκτικῆς) особенности – и без которой только не сущее, ибо, согласно этому великому учителю, «только никоим образом не сущее не имеет ни движения, <1048B> ни существования».[614]
3. Итак, [святой Дионисий] совершенно ясно учит не отрицать у Бога воплощенного вообще ни одно из наших [свойств], кроме греха,[615] ибо грех не был присущ природе – ведь он открыто объявил, что [Иисус] не просто [называется] «человеком», но есть «подлинно и истинно по всецелой сущности человек». Дальнейшими словами он настаивает на том, что и наименование [«человек» принадлежит] Ему, осуществленному по-человечески, в собственном смысле.
